Вячеслав Козляков - Царица Евдокия, или Плач по Московскому царству
Книга М.М. Богословского имела непростую судьбу Работу над ней историк вел в годы революционных потрясений и Гражданской войны в начале XX века, понимая свой труд как миссию сохранения науки. Его многотомное исследование, совершенно свободное от новейшей большевистской идеологии и вторжения политики, в итоге вышло в свет только после смерти ученого и в совершенно другой стране в 1940–1948 годах. Надо сказать, что оно воспринималось как своего рода непонятный «пришелец», ибо культура таких фундаментальных трудов в советской историографии была почти утрачена. Зато с тех пор оно оказалось востребованным всеми, кто интересуется историей Петра Великого.
В новейшем научном издании труда историка, впервые опубликованном по рукописи без купюр только в 2005 году{16}, установлено, что к началу публикации книги М.М. Богословского «Петр 1» имел отношение также «красный граф», писатель Алексей Толстой. Тот самый, чей знаменитый роман о Петре лег в основу сценария советского фильма 1937 года. Царица Евдокия Лопухина появлялась в романе «Петр I» (и в одноименном фильме) в смешной, если не сказать карикатурной, сцене разъедания свадебного «куря» как навязанная царю жена. Потом выигрышный сюжет с «курем» повторится и в фильме «Юность Петра», снятом в 1980 году режиссером Сергеем Герасимовым, довершив в отечественном кинематографе малопривлекательный образ царицы Евдокии — сторонницы старины, не подходившей «прогрессивному» царю.
Показательна полная смена воззрений на петровское время самого Алексея Толстого. После революционного переворота в 1918 году он так оценивал в «Дне Петра» историческую битву между новым и старым: «Но все же случилось не то, чего хотел гордый Петр; Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде — рабою. И сколько бы ни гремели грозно русские пушки, повелось, что рабской и униженной была перед всем миром великая страна, раскинувшаяся от Вислы до Китайской стены»{17}. А потом, уже на рубеже 1920–1930-х годов, когда появилась первая редакция знаменитого романа «Петр I», Алексей Толстой исполнил социальный заказ на освещение истории, где все деяния «сильного царя» оправданны, а самодержавие хорошо рифмовалось с большевистской «диктатурой». Царица Евдокия в романе Алексея Толстого — одна из заметных героинь, но она полностью принадлежит ненавистному для Петра прошлому. Поэтому и живет эта героиня из романа как будто сама по себе — неуклюжая, робкая, не понимающая замыслов великого мужа, ревнующая его к Монсихе и неметчине, возмечтавшая о царстве, обидевшая царя в скорби по кончине его матери, оставленная и в итоге отосланная с глаз долой.
Возвращение историков к биографическому жанру во многом состоялось благодаря трудам нынешнего патриарха исторического цеха Николая Ивановича Павленко — автора книг о Петре I, Екатерине I, царевиче Алексее Петровиче и Петре II, а также первых научных биографий «птенцов гнезда Петрова», выходивших в серии «Жизнь замечательных людей»{18}. Царица Евдокия в его книгах — редкий персонаж; историк хотя и не отказывает ей «во внешней привлекательности», но не относит «к числу высокоталантливых людей»: «Евдокия Лопухина, женщина с привлекательной внешностью, но целиком находившаяся в плену старомосковских представлений о своей роли в семье, неспособная, благодаря ограниченному интеллекту, воспринимать новшества, наводившая скуку своей покорностью, быстро опостылела Петру»{19}. Сходным образом говорится про царицу Евдокию и в другой книге Н.И. Павленко, посвященной ее сыну — царевичу Алексею Петровичу: «Евдокия воспитана была в старорусских традициях. Покорная, не способная воспринимать новизну, она тем более не годилась в помощницы своему энергичному супругу, человеку, несомненно, во всех отношениях выдающемуся»{20}. Не будем спорить или опровергать эту точку зрения; достаточно указать, что она основана на общих представлениях о царице Евдокии. С тем, что у создателя Российской империи были все основания избавиться от Евдокии почти так же, как он это сделал с надоевшим московским костюмом, готовы согласиться многие.
Петру Великому, другим правителям и правительницам XVIII века в новейшей историографии посвящены яркие труды историка Евгения Викторовича Анисимова, возглавившего недавно созданный Институт Петра Великого в Санкт-Петербурге. Исследованиями Е.В. Анисимова изменены каноны изучения Петровской эпохи, представшей во всем ее величии и противоречиях как триумф этатизма (преобладания государственного над частным) и воли преобразователя России{21}. В новой, насажденной Петром с помощью «дыбы и кнута», казней и воинских команд системе взглядов обычному человеку с его кругом повседневных занятий и интересов места уже не оставалось. Под пером биографа и исследователя царица Евдокия, вопреки распространенным взглядам, предстает вполне самостоятельной личностью, с запоминающимся характером: «…Ранний брак Петра с Евдокией оказался неудачным. Супруги были очень разными людьми. Евдокия, женщина яркая, волевая, упрямая, не желала жить так, как хотел Петр — в непрестанных походах, плаваниях, гульбе. Она оставалась царицей XVII в. Это не устраивало Петра, рвавшегося к новой, необычной жизни. Между супругами наступило полное отчуждение»{22}. Похожий рассказ содержится и в других популярных работах Е.В. Анисимова, где о царице Евдокии говорится с легкой иронией, «извиняющей» упоминание о семейной ошибке Петра Великого{23}. Автор отдает должное царице Евдокии, из его слов не следует, что она была «покорной» или «ограниченной» теремной затворницей. Историк делает акцент на исторических обстоятельствах, разрушивших первый брак Петра I. Вследствие этого царица Евдокия Лопухина, как и в жизни самого императора Петра Великого, оказывается на периферии внимания. Последняя русская царица так и не покинула глубокой тени, несмотря на «цветущую» современную петровскую историографию{24}.
Есть только одна тема, при изучении которой неизбежно возникает необходимость разобраться в обстоятельствах ее жизни, — дело царевича Алексея. В 1990-е годы состоялось интересное, основанное на новых архивных разысканиях обращение к истории следствия по делу царевича Алексея в работах Сергея Владимировича Ефимова. Он также посвятил ряд статей «Суздальскому розыску» и героине этой книги. По справедливой оценке исследователя, Е.Ф. Лопухина «не сыграла решающую или значительную роль в жизни России, но ее трагедия достойна сочувственного отношения потомков»{25}. Такое отношение к царице Евдокии — скорее исключение, чем правило, а «потомки», как известно, не очень спешат следовать любым призывам.
