Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Один из слушателей Гитлера на предвыборном митинге в Лейпциге в 1932 году, тогда молодой юрист, вспоминал позднее: «Гитлер произнес пламенную речь. Зал был наполнен до отказа, и все пребывали в полном восторге. Я тоже был покорен. На следующий день я еще раз прочитал его речь в газете и не нашел в ней ничего, что могло бы произвести на меня хоть какое-то впечатление».[24]
После завершения Второй Мировой войны можно было услышать и такие отзывы: «Гитлер, без сомнения, был искусным оратором до тех пор, пока имел возможность показывать свой талант. Когда его речи, начиная с курьезных рассказов из партийной истории и кончая злобными выпадами против Черчилля, читают сегодня, то не могут понять, в чем причина его успеха. Я разделяю мнение многих специалистов — хотя этого, конечно, уже нельзя доказать, — что его успех вряд ли был бы возможен после изобретения телевидения».[25]
Но Гитлера в свое время вовсе не подводило радио, хотя при личном общении его воздействие оказывалось много сильнее. Особенно неотразим он бывал для женщин, а еще более — для девиц: «Присутствие Гитлера вызывало у всех невероятное воодушевление. Это действовало подобно заразной болезни. Особенно это было характерно для поведения молоденьких девушек, как раз достигших «возраста мечтаний». Сам факт того, что они увидят Гитлера или даже ощутят его прикосновение, действовал на них так же, как бы подействовала аудиенция у Папы Римского. Как от папы, люди чувствовали себя благословенными уже одним только прикосновением. Сегодня мне уже непонятно, как национал-социалистам удалось превратить Гитлера в такого кумира»[26] — вспоминала графиня Сибилла фон Шенфельдт, известная законодательница хорошего тона, которой в 1933 году исполнилось шесть лет, а в 1945 — восемнадцать.
От женщин ощущение волшебных чар передавалось и их детям: «Образ Гитлера я, так сказать, всосал в себя с молоком матери. Для меня он был олицетворением чести, свободы, отечества, искренности и справедливости; все, что в моих мыслях представлялось мне добродетельным, я видел персонифицированным в нем. Жизни без Гитлера и национал-социализма я просто не мог себе представить»[27] — откровенно вспоминал один немец 1929 года рождения.
Что же касается непосредственных сторонников и сподвижников фюрера (не самого высшего уровня!), то некоторые из них и после 1945 года боготворили Гитлера: «Я и сегодня все еще считаю, что Гитлер был сверхчеловеком. Он так умел вдохновить и приковать к себе внимание людей, что они добровольно следовали за ним. Гитлер был для меня Господом, олицетворением всего немецкого народа. Я твердо верил в то, что он не может совершать ошибок»[28] — вспоминал Тобиас Порчи, бывший гауляйтер[29] Бургенланда, 1905 года рождения.
Но эта великая любовь была без взаимности: «Его книга «Майн кампф» — удивительно безыскусное свидетельство того, как глубоко презирал он всех тех, кто страстно почитал его: «Народ в своем подавляющем большинстве предрасположен вести себя по-женски, так что его мышление и поступки определяются гораздо в меньшей степени трезвыми рассуждениями, нежели чувственным восприятием… Подобно бабе, чьи чувства диктуются не принципами абстрактного разума, а неосознанной тоской по грубой силе, бабе, которой гораздо приятней подчиняться сильному, чем повелевать слабаком, толпа тоже больше любит повелителя, нежели просителя… Тогда она видит только беспощадную силу и грубость целенаправленных высказываний, которым в конечном счете обязательно подчиняется»»[30] — отмечал в 1995 году немецкий историк Гвидо Кнопп.
Тот же Кнопп пишет: «Существует множество свидетельств того, что Гитлер обладал гипнотическими способностями, которые он использовал для того, чтобы подчинить других своей воле, причем не только в политике, но и в частной сфере».[31]
Примерно так же писал другой историк, Себастьян Хаффнер, самолично испытавший (он родился в 1907 году) подобное воздействие: «С одной стороны, Гитлер был банальным необразованным обывателем, с другой — имел гипнотические способности, которые он мог применить даже по отношению к своим врагам. Когда я слышал его по радио, мне было намного труднее, чем до или после этого, внутренне ему сопротивляться. У него была необыкновенная, вовсе не банальная и не заурядная способность проецировать собственную волю на толпу и гипнотизировать людей. Имеется множество интересных свидетельств со стороны образованных и даже весьма значительных личностей, которые во время своих разговоров с Гитлером чувствовали себя просто загипнотизированными».[32]
Итак, гипноз.
Мог ли он быть основой феноменальных успехов Гитлера?
От теоретиков и практиков гипноза хорошо известно, что одни люди поддаются гипнозу, а другие — нет. Бытуют слухи о невероятно могучих мастерах гипноза, способных якобы воздействовать на любого и каждого; есть ли бесспорные доказательства существования таких феноменов — неясно.
Но Гитлер, несомненно, к таковым не относился.
Герман Раушнинг, бывший одним из сподвижников Гитлера в 1932–1934 годах, отошедший затем от нацизма и эмигрировавший, так писал в 1939 году: «Я убедился на своем примере и на примере других, что такому очарованию можно поддаться лишь тогда, когда хочется ему поддаваться. Я заметил, что Гитлер оказывал наиболее сильное воздействие на тех, кто был гипнабелен, с оттенком женственности в характере, или же, благодаря воспитанию и общественному положению, был склонен к раболепию и культу личности».[33]
Иногда это принимало прямо-таки гротескные формы: «В марте 1945 года гауляйтер Альберт Форстер в полном смятении прибыл в рейхсканцелярию и доложил, что 4000 русских танков приближаются к его Данцигу. Ему нечего противопоставить этой силе. Пообщавшись с Гитлером, он вернулся к себе в прекрасном настроении: «Фюрер пообещал мне, что спасет Данциг, так что волноваться больше не о чем».»[34]
Однако Гитлеру так и не удалось загипнотизировать не только всех немцев, но даже и их большинство: на всех без исключения выборах, проходивших хоть с каким-то соблюдением демократических процедур, национал-социалистам не удавалось заполучить большинства голосов избирателей, хотя в 1932 году они добились значительного успеха, оказавшись самой крупной фракцией в политически раздробленном Рейхстаге.
