Анри Труайя - Распутин
Благодаря рекомендательному письму, он принят Его Святейшеством Феофаном, инспектором Духовной Академии. Пылкий приверженец таинств поражен примитивной энергией посетителя. Уставший от общения с ортодоксальными священниками, Феофан видит в нем истинного сына русской земли, самобытного христианина, близкого к учению Господа. Не церковного, а божьего человека. Тем более, что это мужик с деревенской хваткой, неграмотная речь делает его еще более привлекательным в глазах архимандрита. Уже давно церковные авторитеты ищут способ потрясти сознание верующих, которое испорчено западным влиянием и последствиями прогресса и забыло истинные ценности православия. Чтобы вернуть слишком отравленных цивилизацией людей к вере предков, нужно духовное потрясение. И разве не Распутин способен вызвать такое? Не он ли тот добрый гений, который соединит верующих с небесами, а народ — с царем? Одновременно Феофан чувствует уверенность: наконец у него в руках человек, пробуждающий души, которые он сам напрасно пытается разбудить вот уже многие годы. И вот уже он призывает известных представителей духовенства изучить этот феномен. Один за другим епископ Сергий, ректор Духовной Академии, отец Вениамин, преподающий религиозные науки, епископ Герман, рупор православия, иеромонах Илиодор (мирское имя — Сергей Труфанов) преклоняются перед пророком в поддевке и сапогах, прибывшим из Сибири. Он знает Священное Писание, толкует его текст с убедительным невежеством. Оригинальность манер и речи привлекает пресыщенную публику, и в их глазах он превращается в истинного последователя Христа. Он заслуживает немедленно быть представленным святому Иоану Кронштадтскому.
Пока Распутин простерт в соборе среди одетых в рубище богомольцев, Иоан Кронштадтский отправляет богослужение в толпе богатых прихожан. Все приходит в движение. Перед концом службы к Григорию подходит служка и провожает его в алтарь. Здесь Иоан Кронштадтский причащает и исповедует Григория, а потом сам просит благословить его. Создается впечатление, что Распутин становится преемником Иоана Кронштадтского, который говорит: «Сын мой, я почувствовал твое присутствие. В тебе есть искра истинной веры!» — и добавляет, как рассказывают очевидцы: «Смотри, чтобы твое имя не отразилось на твоем будущем». Безусловно, это был намек на происхождение фамилии «Распутин» от «распутство», и если это подтвердилось, значит у Иоана Кронштадтского действительно был дар пророчества. Неопровержимо и то, что святой, как и многие ему подобные, почувствовал, что пришел человек «не от мира сего». После столь необычного посвящения Распутин больше не сомневается в своем божественном предназначении. Духовные отцы предлагают ему продолжать учебу и стать священником. Он отказывается. Несмотря на почитание православной иерархии, он не доверяет строгим и противоречивым, на его взгляд, догматам. Не в его характере переносить длительные посты, умерщвлять плоть, слепо подчиняться приказам церковного начальства. Он предпочитает остаться обычным старцем, странником, в свободном полете от ортодоксальной религии. Притворное смирение скрывает гордыню божьего избранника, уверенного, что лишь ему одному покорится истина. А покрутившись в церковных кругах Санкт-Петербурга, он понимает, что церковь нуждается в нем гораздо больше, чем он нуждается в ней. Где бы он ни был, чтобы он ни делал, он всегда служит Господу, а не церковникам. Не может быть посредников между ним и Отцом Небесным.
Спустя пять месяцев, проведенных в блестящем и волнующем Петербурге, его снова тянет в деревню, привести в порядок мысли. В январе 1904 года он уезжает в Покровское. Ширь заснеженной равнины, тишина, уединенность, семья, встречающая его как истинного героя веры, и маленькая часовенка, полная верующих. Однако сразу после его отъезда в Сибирь в Санкт-Петербург прибывает архиепископ Тобольский Антоний. Услышав от духовных лиц хвалебные речи в адрес Распутина, он выходит из себя. Сведения, которые поступили к нему за последнее время, содержат скандальные выходки, учиненные старцем в деревнях, и даже в Казани. Его осуждают за распутство, за то, что он «ездит на бабах» под предлогом подготовить их к светлому причастию. Несмотря на столь серьезные обвинения, Феофан непоколебим в утверждении, что его ставленник пророк. Может быть, с некоторыми слабостями… Но у кого их нет? Во всяком случае со своими безыскусными речами он лучше других подходит, чтобы очистить от тлетворного влияния Запада атмосферу высшего общества, и прежде всего двора.
На самом деле, обдумывая все это, Феофан вспоминает о странном поведении императрицы Александры Федоровны и ее окружении, об уходе от истинной веры в мистические дебри. Он считает, что необходимо срочно помешать самым видным людям в государстве идти на поводу у наводнивших столицу магов и спиритуалистов и вернуть их в лоно православия. Распутин пришел вовремя, и ему брать на себя эту роль. Нужно скорее вернуть его в Санкт-Петербург. Ему дают знать, и в начале 1905 года он возвращается в столицу.
Он находит общество, полное волнения. Абсурдность русско-японской войны, которая разразилась в прошлом году, неотступно занимает умы. Простой человек не понимает, зачем его отправляют на верную смерть, если японцы не угрожают его Отечеству. В передовых кругах шушукаются, что бойня необдуманно развязана в угоду финансовым интересам.
Первое поражение русской армии, внезапные атаки врага, осада и последовавшая капитуляция Порт-Артура привели национальные интересы к полному отчаянию. В салонах и на улицах открыто критикуют правительство. 9 января 1905 года недовольство масс вылилось в мирную демонстрацию рабочих, возглавляемую попом Гапоном, подкупленным полицией. По приказу властей Петербурга, толпы людей были встречены конными жандармами и огнем. Убитые и раненые усеяли мостовую. Последствием Кровавого воскресенья, как его сейчас называют, стала потеря уважения к царю. Чем же еще можно так обрадовать прогрессистов, и особенно террористов, ищущих повод для взрыва реакции. Террористические акты следуют один за другим. 4 февраля 1905[2] года убит бомбой великий князь Сергей Александрович, дядя Николая II, командующий войсками Московского округа.
Единственное утешительное событие в этой цепи несчастий — рождение несколько месяцев тому назад цесаревича Алексея, единственного наследника императорской четы, имеющей четырех дочерей. Но благословенное для династии событие вскоре было основательно подпорчено революционной смутой, сотрясающей власть бесконечными митингами, забастовками, листовками и покушениями. В пароксизме беспорядков — бунт на броненосце «Потемкин». Озверевшие матросы расправляются с офицерами и приходят в Одессу, укрепив на мачте красный флаг. Гарнизон сопротивляется, на улицах валяются трупы. Спокойствие наступило только после того как команду разоружили в румынском порту Констанце.
