Сара Блейк - Романовы. Сбывшееся пророчество
От удивления Михаил чуть было не поперхнулся. Но старался не подавать виду, дабы не подвести маменьку. Он стал с интересом слушать долгие и рассудительные истории его придворных и ближайших родичей, после чего ему стало понятно: этот разговор был неожиданным только для него. На самом же деле, за его спиной все уже давно было предрешено. Он поглядел на напряженное бледное лицо его матери, обрамленное черной схимой, и понял, что его мнение было никому не интересно. Нужно было соглашаться.
И вот Москва вся закружилась и завертелась. Были объявлены царские смотрины невест, на которые попеременно прибывали все новые и новые тарантасы, повозки и обозы. Девицы были самыми разнообразными – и бедными, и богатыми, и боярскими, и дворянскими дочерьми, с шикарным приданным, и без него. Попытать счастья хотели все. Кто-то ехал с челядью и огромными сундуками нарядов, кто-то налегке. Прибыла ко двору и семья Хлоповых – худородные бояре из Коломны. Дочь их Марья особой надежды не хранила, просто приехала погостить к своей бабке.
Вот и наступил долгожданный день смотрин. Несмотря на всю торжественность события, Михаилу было невесело. Он был строг и печален, чем очень выделялся из окружающей его толпы. Внезапно его угрюмый взгляд зацепился за нежное девичье личико, пребывающее в толпе скромниц и красавиц. Девчушка была голубоглазой, и все было при ней. Фарфоровый румянец еще более оттенялся белой «косой до пояса». И совершенно неожиданно для себя Михаил понял – это была Она. Его покорил ее простой, светлый и сочувственный взгляд. Он видел в нем не желание девушки похвастаться и выделиться из толпы, а сочувствие к нему, так озадаченному предстоящим принятием важного решения в его жизни.
– Кто эта белокурая девица с печальным взглядом? – спросил Михаил у второго брата Салтыкова.
– Это Марья Ивановна Хлопова, из Коломны. Дочь провинциального дворянина.
Ну надо же! Ему тут же припомнился сон, который он давече видел о Коломне. И снова Коломна… Тогда он не смог ее посетить по причине прихоти его матери. Однако в этот раз все будет так, как пожелает он.
Смотрины подходили к концу. И молодой царь взял слово:
– Государь именует своею царскою невестою Марию Хлопову!
Девица, услышав эти слова, побледнела и едва ли устояла на ногах. Между тем, не обращая на это никакого внимания, царь продолжал:
– До свадьбы она должна быть определена в женский терем дворца. Ей положено оказывать почести, подобно царице. Во всех православных храмах ее положено поминать «за здравие». Дворовые должны целовать ей на верность крест, подобно царице. Родня же ее – отец и дядя с семьями и челядью – отныне переводится в Москву. Почитать их надобно как царских родственников.
И с этих пор зажил Михаил совершенно иной, самостоятельной жизнью. Он близко сошелся с семейством Хлоповых, которые были рассудительными и простодушными людьми. Он включил их и в царский совет и в свиту, часто советовался с ними по разным поводам. И взревновали его приближенные братья Салтыковы, злобу затаили тайную.
– Мать, чего ты добилась этим? – спрашивали они Евникию. – Нынче Салтыковы стали везде от заду первыми.
Глава 3
Зловещий заговор
Как-то в Оружейной палате приключилась примечательная история. Михаил хвастался перед заморскими послами своей коллекцией оружия. Более всего он гордился одной своей заморской саблей.
– Да что особенного? – возмутился стоящий в свите Михаил Салтыков. – Наши запросто смастерят Вам саблю получше!
– Так ли это? – усомнился в словах Михаила царь. – А ты что на это скажешь, Гаврила? – обратился он к Хлопову, Марьиному дяде.
– Покрасивее сделают, это верно, – простодушно отвечал тот. – Однако же эта изготовлена из дамасской стали, а ее нам пока не переплюнуть, – закончил Гаврила.
– Я тоже так считаю, – кивнул ему в ответ государь.
И озлобился Салтыков, не ожидая подобной дерзости. Когда он вышел из палат, то тут же набросился на несчастного Хлопова с руганью. А вечером отправился к Борису в боярские палаты на совет. Вызвали туда же и Евникию.
В эту ночь долго не гасли окна у них. И было решено Салтыковыми удалить со двора невесту царскую, а заодно и всех Хлоповых, дабы вернуть все на свои места.
Действовать было решено через государыню Марфу Иоанновну. Кроме того, им было известно о ее недовольстве невестой Михаила. Марья не оказывала должного внимания ей, не наведывалась в монастырь к ней за советом, не припадала, не кидалась к ручке. Быть может, Хлоповы не подсказали ей, как надобно вести себя с государыней? Девица вроде гордостью не отличалась, однако же на приемах и на молебнах держала себя уж больно величаво и самостоятельно. Как будто она уже была царицей. И нарядами не была увлечена. Бывало, Марфа отправит ей наряд дорогой парчовый. А Марья только откланяется в благодарность, да и в сундук сразу же его и спрячет. А приемы посещала всегда в своем, в одном и том же. Может быть, оттого, что была Марья скромна да простодушна. А может быть, просто сопротивлялась Марья тихо материнской воле и желала поставить вперед свою. Человеческая душа таит очень много тайн и секретов…
Однако разлад никогда не был желателен в любой семье, а уж тем более – в царской. Да тут еще и Михаил совсем некстати стал на себя слишком много воли брать и совсем о матери своей позабыл. Ожидая свадьбы, даже посоветоваться ни разу не приехал. Чуть что случится – он сразу в терем, к Марье своей ненаглядной. Всеобщее недовольство будущей царицей сменила тихая ненависть. А молодые жили только ожиданием свадьбы и ничего о том не ведали…
Случилось однажды неожиданное. Здоровая и юная девушка внезапно заболела. И недуг приключился с животом. Марья совсем слегла. Время шло, а царской невесте становилось все хуже и хуже. Даже съесть она ничего не могла – все рвотой оканчивалось.
Хлоповы напуганы были этим до смерти и поначалу все скрывали. Марью ограничивали в еде, особенно в сладостях, очень милых ее сердцу. Однако утаить болезнь невозможно. Приступы болезни то утихали, то обострялись. Марья совсем исхудала, побледнела и занемогла. Встречи с женихом стали крайне редкими. Девушка никуда не выходила из своего терема, только и делала, что молилась в часовенке. Михаил совсем растревожился и попросил братьев Салтыковых проведать, что происходит с Марьей. И в случае, если у нее со здоровьем что-то приключилось, немедленно вызвать к ней хорошего доктора. И «верные» царю Салтыковы так и поступили.
– Здесь мне диагноз ясен, – произнес заморский доктор Валентин. – Я назначу вам лекарство для желудка, и выздоровление настанет уже к концу этой же недели. А государю передайте, – обратился он уже к Салтыковым, – что сия хворь никоим образом не повлияет на чадородие сударыни.
