Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !
- От души поздравляю вас, экселленц! - весело болтает этот молодой светский шаркун в эсэсовской униформе. - Вы вышли к мосту точно по графику. Итак, фюрер сегодня уже узнает в своей главной ставке в Герлицком лесу под Растенбургом, что танки, приданные вашей дивизии, и передовые части славной 68-й перерезали эту большевистскую аорту Москва - Симферополь! Во второй по величине город Украины войдут первыми ваши победоносные полки. Что я вам говорил, дядюшка Георг! Теперь уж вам обеспечен "Рыцарский крест"! Вот увидите, фельдмаршал фон Рундштедт обязательно назначит вас начальником гарнизона и комендантом Харькова!
- Вечно вы спешите с выводами, мой мальчик, - возражает генерал без особого, впрочем, пыла. - Неисправимый вы оптимист, весь в отца. Граф тоже всегда горячится, как в юности. Как бы мне не влетело за этот мост. Я же приказал вашим молодчикам из полка СС "Нордланд" взять его в полной неприкосновенности. А что наделали ваши "викинги"!
- О, это был лишь небольшой фейерверк в честь вашей победы, экселленц! - пожимает плечами молодой фон Рекнер. - В самом деле, не могли же мои "викинги" из "Нордланда" знать наперед, что попадут в машину с боеприпасами. Зато представьте, как это будет эффектно выглядеть в кино, в следующем киножурнале УФА, а он будет демонстрироваться во всем рейхе и подвластной ему Европе!
Генерал еще с некоторым сомнением качает седеющей головой.
- Но какой, однако, болван вздумал палить по мосту?! Это может задержать наше наступление!
К "мерседесу", рыча, подкатывает мотоцикл с коляской. Из коляски выскакивает барон фон Бенкендорф, старший адъютант генерала.
- Поздравляю, экселленц... Это словно прорыв у Седана!..
- Герр обер-лейтенант! - говорит генерал барону фон Бенкендорфу. Повремените с вашими поздравлениями. Вызовите майора Генделя и заставьте его и его саперов срочно навести понтонный мост. И вот еще что, барон, - пусть "викинги" загладят свою вину: пусть догонят и уничтожат обе половины этой русской армейской колонны!
- Яволь, экселленц!
Глядя вслед умчавшемуся в хвост длинной войсковой колонны хлыщу и тоже кузену Бенкендорфу, молодой граф говорит не без цинизма;
- А может быть, это русский Иван успел взорвать мост перед отходом, экселленц? - Глаза Карла лукаво блестят. - Будем считать, что мы с вами ничего не видели?
Генерал фон Браун отвечает холодно, высокомерно:
- Будем считать, что я не слышал вас, унтерштурмфюрер! Вы забываете, граф, о чести офицера! Проклятый мост! - добавляет он, помолчав и смягчившись, - ведь Карл почти племянник ему! - Неизвестно, кто теперь первым ворвется в этот Харьков!. Чтобы в три счета отремонтировали, мне этот чертов мост! Опередит меня опять Вейхс, как в Виннице, как в Киеве!..
Жужжит кинокамера. Оператор снимает генерала фон Брауна на фоне горящей деревни. В кино это будет выглядеть очень эффектно!
Пятясь на явно недозволенной скорости, машины подполковника Ясенева доезжают до перекрестка с КПП, резко сворачивают на лесную дорогу,
- Эй, лейтенант! - кричит из окна переднего грузовика Ясенев. - Немец прорвался! Танки идут! Сажай людей па машины!
И Коля Гришин тоже кричит, стоя в грузовике:
- Аида с нами, Леня!
- Но я не получил приказа, - почти стонет лейтенант Черняховский. Связь порвана...
И внезапно - решается. В такие минуты нельзя долго раздумывать.
- По машинам! - кричит лейтенант.
Бойцы Черняховского в один миг, с помощью протянутых к ним дружеских рук, взбираются в кузова машин.
- Держите дистанцию! - кричит Ясенев. - И не гнать!..
Не узнать теперь этого самоуглубленного, склонного к раздумью человека! Опасность преобразила военного инженера, пробудила в нем такие силы, о которых он, пожалуй, и сам прежде не знал. Он вообще считал, что его дело мины, дело одновременно простое, будничное, привычное с довоенной поры и творческое, увлекательное. А подвиг - это не для него, это для людей вроде Маринова, героя Испании, лихого минера-подрывника.
Дорога ухабистая, в немыслимых колдобинах. Надо быть сумасшедшим, чтобы везти по такой дороге динамит.
- Не гнать! - вновь и вновь кричит Ясенев из своей машины. Поддерживайте ящики с динамитом!.. Передайте по колонне!..
И бойцы, и командиры особого отряда минеров, хорошо знающие, что такое динамит, ложатся на ящики с динамитом, обнимают смертоносный груз руками. Да, если взорвется динамит - костей не соберешь.
Взмокают лица, Пот льет по щекам, ест глаза...
А вдали нарастает рокот танковых моторов. Доносится стрекот мотоциклов.
Вновь образованный после крушения под Киевом штаб Юго-Западного фронта, командующим которым Ставка назначила маршала Тимошенко, жил в эти дни напряженной до предела кипучей жизнью, подчиненной одному общему стремлению: задержать, остановить немцев, внести и свою лепту в разгоравшуюся битву за Москву.
Отделы штаба расположились на пригородных дачах Харькова, в Померках. Оставив колонну на укромной дачной улочке вдали от этих отделов, выставив сильную охрану, полковник Маринов поспешил на прием к командующему.
Веранда, коридор, комнаты - всюду плавает табачный дым. Пахнет легким штабным табаком и фронтовой махоркой. Слышится приглушенный гул голосов. К командующему тянется длинная очередь командиров различных рангов и всех родов войск.
Полковник Маринов с тоской поглядывает то на эту очередь, то на свои кировские часы.
Двое, раскрасневшийся от волнения генерал с общевойсковыми петлицами и бледный полковник с перевязанной головой, пытаются пройти к командующему. Другой полковник, адъютант командующего, телом загораживает дверь кабинета.
- Товарищи командиры! - говорит он хриплым от усталости голосом. Командующий примет вас. Обязательно примет. Только не всех сразу. И не сию минуту. Сейчас у него генерал Гришин.
Дверь распахивается. Выходит генерал Гришин. У него тоже перевязана голова да рука еще на перевязи. Все знают; он один из немногих прорвавшихся из "котла" под Киевом, Шел впереди группы прорыва, разил гитлеровцев из автомата. Кончились патроны, вырвал "шмайссер" из рук сраженного им эсэсовца...
Он издали увидел Маринова.
- А, Илья Григорьевич! Рад приветствовать, - разносится в приемной бас генерала Гришина. - Давненько мы с тобой не виделись, брат!..
Да, давненько! В Генштабе тогда Гришин смело защищал Маринова от обвинений в переоценке роли обороны и заграждений в будущей войне, которая многим военным рисовалась в весьма облегченном варианте.
Генерал-лейтенант Гришин крепко жмет руку полковнику Маринову.
- Мы ведь с тобой после Мадрида почти и не виделись, - тихо отвечает Маринов старому другу.
- А мой родич случайно не с тобой? - спрашивает генерал. - Где Ясенев? Все мечтает о полетах на Луну?
