В Крылов - Александр Федорович Можайский
Прошло немногим более полугода, и в Кронштадт прибыл посланец от Путятина, лейтенант Иван Иванович Бутаков. Он привез письмо с пути, из Сингапура. В этом письме Путятин просил снарядить и отправить на Дальний Восток новое судно на смену "Палладе". Прекрасный фрегат "Паллада" пришел в ветхость. Непогоды и штормы основательно потрепали его в далеком пути.
Выбор пал на новый фрегат, только недавно пришедший из Белого моря на Балтику. Он носил славное имя "Диана", как и тот шлюп, на котором русские моряки совершили кругосветное плавание под командованием знаменитого русского мореплавателя Василия Михайловича Головкина{6}.
Фрегат "Диана" был заложен в мае 1851 года и ровно через год спущен на воду со стапелей архангельской верфи.
Но для трудного плавания по Атлантическому и Великому океанам следовало еще раз основательно проверить фрегат, кое-что переделать, чтобы подготовить к далекому переходу. Фрегат выгрузили, осмотрели, укоротили мачты, чтобы он мог выдерживать качку в океане. Надбавили в высоту комингсы (пороги) люков, чтобы защититься от волны. С первого винтового фрегата "Архимед" поставили на "Диану" опреснительный аппарат, чтобы экипаж не терпел недостатка в пресной воде. Улучшили и усилили крепления орудий, перестроили помещения для офицеров и команды.
Подготовка фрегата продолжалась около двух месяцев.
Наконец настали дни последних приготовлений. 25 сентября он вышел на Большой кронштадтский рейд. Весь экипаж - более четырехсот человек - уже находился на борту фрегата. Прибыл командир - капитан-лейтенант Степан Степанович Лесовский, моряк, прошедший школу адмирала Лазарева{7}.
В тревожные дни готовилась "Диана" к отплытию. Политика Николая I привела Россию к войне с Турцией, начавшейся в сентябре 1853 года. Были все основания ожидать, что пламя войны сможет разгореться. Позиция Англии и Франции оставалась враждебной по отношению к России. Англо-французский флот недвусмысленно угрожал войти в Черное море. Поэтому 52-пушечный фрегат "Диана" снабдили большим количеством боеприпасов.
Для командования "Дианой" во время предстоящего сложного перехода, ввиду возможной встречи с врагом в открытом море, вдали от родных берегов, нужен был волевой, энергичный командир. Выбор пал на Лесовского, специально вызванного с Черного моря - продолжателя славных лазаревских традиций. Офицерский состав фрегата состоял из семи лейтенантов, среди которых были Александр Федорович Можайский и Иван Иванович Бутаков - посланец адмирала Путятина; четырех мичманов, и среди них - младшего брата Александра Федоровича - Тимофея; одного поручика корпуса флотских штурманов, подпоручика Петра Елкина, трех прапорщиков; обязательных на корабле врача и священника, и пяти молодых гардемарин, уходивших в свое первое практическое плавание.
"Сверх вышеупомянутых лиц, еще: императорского ботанического сада, коллежский секретарь Максимович и Петропавловского порта, коллежский регистратор Дмитрий Губарев. Всех нижних чинов: 377 человек, а именно: 28 унтер-офицеров, 7 музыкантов, 332 рядовых и 10 нестроевых" - так сказано в официальном отчете о плавании "Дианы". Кораблю предстояло служить домом для четырехсот русских людей не один, не два месяца, а годы. Правда, этот плавучий дом был тесноват - длиной не многим более полусотни, шириной чуть побольше десятка метров, но моряки были привычны к службе на море.
Настало пасмурное утро 4 октября 1853 года. Над водой низко повисли плотные, серого цвета, облака. Штиль, Недвижимо, не колеблясь, свисало белое полотнище флага. Его синие диагональные полосы, изломанные в складках материи, были похожи на застывшие молнии.
Старый адмирал Петр Иванович Рикорд прибыл на борт "Дианы" проводить моряков, собравшихся в далекое плавание. Почти пятьдесят лет тому назад, еще молодым человеком, в должности старшего офицера, он сам уходил на другой "Диане" под командой Головкина к берегам Японии.
Пароход "Отважный" подошел к фрегату, чтобы взять его на буксир. Матросы ловко приняли и закрепили буксирный трос, и вот, пошлепав колесами по воде на месте, "Отважный" сдвинул с места фрегат и медленно потащил его за собой.
Свободный от вахты Можайский смотрел на берег. Прошли линию грозных кронштадтских фортов - низких, приземистых, круглых кирпичных башен, построенных на маленьких островках. Вышли в море. Медленно повернулся и будто пошел назад вдоль правого борта пологий берег острова, на котором стоит Кронштадт. Сперва хорошо различимый с оголившимися деревьями на холмах, плыл вдоль левого борта берег залива, потом начал уходить на юг, превратился в синеватую полосу и растворился в тумане. Посвежело. Тяжелые, точно свинцовые, волны ударили в борт фрегата. Стало покачивать. Свист боцманской дудки вызвал наверх команду. Пора ставить паруса.
Попрощался и сошел в поданную ему шлюпку, чтобы пересесть на "Отважный", адмирал Рикорд.
Поставили паруса. Фрегат, вздрогнув, пошел своим ходом, чуть накренившись на борт, рассекая воду стройным корпусом. Два буруна запенились возле форштевня, вихревая дорожка побежала за кормой. Маленький "Отважный" уже дымил в стороне, только ветер донес "ура", которое кричала его команда, прощаясь с "Дианой".
От Кронштадта до Копенгагена шли девять суток. Дули переменные ветры, погода стояла пасмурная.
20 октября снялись с якоря и ушли из Копенгагена. Через Скагеррак, Немецкое море и Английский канал - как назывались тогда Северное море и пролив Па-де-Кале, - через пролив Ла-Манш, минуя английские и французские порты, через бурный Бискайский залив - на юг, к Канарским островам.
"Из Копенгагена до мыса Лизард шли 11 дней, при противных свежих ветрах и густом тумане. От Лизарда до порта Сан-Себастьян, на острове Гомера (из группы Канарских островов), - в 15 дней, с попутным свежим ветром от NO и довольно ясною погодою. И так, простясь с родными северными ненастьями, мы постепенно привыкали к тропическому теплу, которое, впоследствии, дошло однако до степени нестерпимого, утомительного жара", повествует участник плавания.
Приближались тропики. "Диана" находилась вдали от берегов, среди бескрайного простора океана.
На берегу замечаются только дни. На корабле работы идут непрерывно, люди несут вахту днем и ночью. Бьют склянки, отсчитывая чередование вахт.
Каждый день "во время перехода команда была занята пушечным и абордажным учением", - писал командир Лесовский. Он, как и его учитель Лазарев, считал необходимым, чтобы матросы и офицеры постоянно были заняты, чтобы праздность на судне не допускалась.
Во время вахт на мостике Можайский оставался со своими мыслями. Рулевой, посматривая на картушку компаса, крепко держит штурвал. Однообразный шум воды, рассекаемый фрегатом, нарушает тишину, негромко посвистывает ветер в вантах, да иногда вдруг заскрипит сухое дерево мачты. Туго натянуты огромные паруса. Можайский смотрит на них - какой титанической силой обладает ветер. Он без устали гонит фрегат вперед и вперед.
