Артем Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон
Неожиданно его выручили старые связи в еврейском гетто. Ребята, которых он защищал четыре года назад, не забыли об оказанной услуге. Из всех сицилийцев в школе на 109-й улице один только Сальваторе не называл их «иудами». При посредничестве старых знакомых он устроился на работу к Максу Гудману, владельцу небольшого магазинчика дамских шляпок. Гудман и его жена Софи испытывали к юному сицилийцу искреннюю симпатию. Он не особенно утруждался, работая курьером. Хозяева платили ему приличные деньги, часто приглашали на ужин в семейном кругу, а когда Сальваторе, с отлично разыгранным, подлинно актерским мастерством, рассказал сердобольной мадам Софи о своих проблемах с родителями, ему отвели отдельную каморку в задней части магазина. В обстановке сытости и достатка Сальваторе скоро забыл проведенные за решеткой два кошмарных года и стал подумывать о том, как бы заняться более серьезным делом, достойным мужчины.
Приняв свой обычный деловой вид, Сальваторе снова вышел на улицу. Он не забыл друзей из неаполитанского квартала, но хотел прийти к ним не просто только что освободившимся ничтожеством, а уважаемым человеком. В черном костюме, с розой в петлице. С бумажником, полным денег. Этого требовала его мужская гордость.
Неделя — и Сальваторе уже был своим в подпольных игорных притонах. В этих местах крутились деньги — большие по меркам Ист-Сайда — и собирались преступники всех мастей. Сальваторе умел слушать и быстро уяснил, что самый выгодный бизнес — это героин.
В то время один весовой грамм белого порошка стоил пятьдесят долларов. Чистый товар можно было достать через оптовиков из Чайна-Тауна. В любом количестве, только плати. Большинство пушеров[1] в Ист-Сайде были евреями. Они имели налаженные контакты с поставщиками и собственные маленькие «лаборатории», в которых размешивали порошок мелом, мукой или сахарной пудрой. То, что затем попадало к наркоманам, содержало не более пятнадцати процентов исходного продукта. Дело, в общем, не сложное — так считал Сальваторе.
Для начала он занялся поиском клиентов для мелких пушеров. За каждого ему платили по пятнадцать долларов. Такая мелочевка не устраивала Сальваторе. Он мечтал о работе с торговцами среднего, а еще лучше — высшего звена. Но для этого нужно было постараться, создать себе репутацию и тогда, рано или поздно, его заметят действительно серьезные люди. Помимо поиска клиентов, Сальваторе взялся за другую работу — подыскивал помещения для притонов. Но реально крупное дело ему удалось провернуть почти год спустя.
К Сальваторе обратился начинающий пушер Ральф Ноланд с просьбой найти хорошего поставщика. Сразу смекнув, какие перспективы это сулит, сицилиец предложил свой вариант:
— Да, я знаю человека, у которого есть хороший товар. За качество я ручаюсь — не менее восьмидесяти процентов. Но здесь одна проблема: он не работает с незнакомыми людьми. Сомневаюсь, что он захочет иметь с тобой дело. Ведь ты только начинаешь свой бизнес. Никто не защитит тебя, если ты попадешься полиции.
— Сальва, как только дело наладится, я без проблем куплю себе поддержку.
— Вот именно: «если наладится», — назидательно изрек Луканиа.
Ноланд спросил:
— Ты можешь как-нибудь договориться с этим типом?
Сальваторе сделал вид, что размышляет.
— В принципе, я мог бы это уладить, — наконец произнес он, — риск общения с тобой я готов взять на себя. Думаю, на таких условиях ты получишь товар. Столько, сколько нужно. У того парня свои принципы: он любит оставаться в тени. Пусть думает, что имеет дело со мной.
Это было в порядке вещей. Каждый, кто крутился в бизнесе на наркотиках, прежде всего заботился о себе и стремился свести риск к минимуму.
Через посредников работать было менее рискованно, чем напрямую. А посредник всегда имел право на свою долю прибыли. Ральф Ноланд кивнул: «О’кей, я согласен».
Вскоре к Сальваторе обратились еще несколько пушеров. Теперь, когда он открыл собственную линию, его уже не могли не заметить.
По вечерам Сальваторе любил проводить время в небольшом ресторанчике с громким названием «Палас Парадайз» на 65-й улице. Джазовый оркестр играл модный фокстрот. Здесь было полно смазливых девочек, готовых запрыгнуть на колени к любому парню, чей костюм стоил дороже пятидесяти долларов. У Сальваторе никогда не возникало с ними проблем. Он угощал шампанским очередную пассию, — хорошенькую блондинку Джесси, — когда в зале появился шикарно одетый мужчина. От него исходил яркий блеск, необычный для дешевых заведений такого типа. Блестела набриолиненная прическа, бриллиантовая заколка на ярком галстуке, сверкал перстень на мизинце. Этого парня никогда здесь раньше не видели. От него пахло деньгами. Большими деньгами.
Не обращая внимания на оценивающие взгляды, мужчина направился к стойке и что-то спросил у бармена. Из рук в руки перешла банкнота в десять долларов. Бармен услужливо изогнулся и указал пальцем на Сальваторе Луканиа.
Джесси вдруг сложила губки сердечком и восхищенно произнесла:
— О!
— Прошу прощения, детка, — прогудел за спиной Сальваторе густой, чуть хриплый мужской бас, — я хотел бы пару минут потолковать с этим парнем. Надеюсь, ты не будешь возражать?
— Конечно, конечно, мистер. — Джесси поспешно вскочила. Ее глаза затуманились. Костюм этого мужика стоил по меньшей мере пятьсот долларов, да еще камней на нем было тысячи на полторы!
Сальваторе обернулся и внимательно рассмотрел незваного собеседника. Мужчина был евреем. Это сразу бросалось в глаза. Массивный подбородок и губы, узкие, как лезвие ножа, указывали на жесткий характер.
Не спрашивая разрешения, мужчина уселся на место Джесси.
— Ты — Сальваторе Луканиа?
— Может быть. — Сицилийцу вдруг стало не по себе. Кто этот тип и откуда он? Чего хочет? Сальваторе пожалел, что не взял с собой оружие. Незнакомец, казалось, прочел его мысли.
— Тебе не о чем волноваться, — успокоил он, — я пришел только поговорить.
И щелкнул пальцами:
— Бой, виски для меня и моего друга! Самое лучшее!
Сальваторе невольно следил за движением руки, на которой сверкал бриллиант в четыре карата.
Кельнер мгновенно принес заказ:
— Самое лучшее, что у нас есть, сэр. Только для вас.
Мужчина бросил ему два доллара. Хотя по виду незнакомец был вылитый гангстер, но говорил нарочито вежливо, без грубых слов и жаргона:
— Прежде всего я хотел бы представиться: Джордж Скоплон. Ты, надо думать, слышал это имя.
— О, конечно, мистер Скоплон, — сердце Сальваторе лихорадочно заколотилось, — еще бы!
