Иван Плотников - Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность
Начальник экспедиции предложил А. В. Колчаку руководить гидрологическими работами, а кроме того, быть и вторым магнитологом (помощником Ф. Г. Зеберга)*. Всю зиму и весну последнего года девятнадцатого столетия Колчак употребил на подготовку к экспедиции. Он работав в Павловской магнитной обсерватории, изучая теорию и производя практические работы по магнетизму. Работал и в петроградской Главной физической обсерватории.
* Позднее из-за конфликта с начальником экспедиции командир судна Н. Н. Коломейцев покинул его. Командиром стал Ф А. Матисен, А. В. Колчак назначается старшим офицером — первым помощником командира.
21 июля 1900 г. экспедиция на специально оборудованном, приобретенном в Норвегии судне «Заря», двинулась по Балтийскому, Северному и Норвежскому морям к берегам Таймырского полуострова, где предстояла первая зимовка. До того А. В. Колчак пробыл некоторое время в Норвегии, где оборудовалась «Заря». Там он занимался у знаменитого полярного исследователя Ф. Нансена. Во время плавания и зимовок на Таймыре и на Новосибирских островах Колчак, как и другие члены экспедиции, напряженно трудился, вел гидрографические, океанографические работы, плавал на катере, измерял глубины, наблюдал за состоянием льдов, делал наблюдения над земным магнетизмом. Совершал поездки по суше, исследуя малоизвестные места побережья материка и островов. В октябре 1900 г. он участвовал в поездках Толля к фиорду Гафнера с целью устройства там продовольственного депо (во время этого путешествия была определена истинная форма Таймырской губы). В апреле — мае 1901 г. они вдвоем с Толлем путешествова-ли по Таймыру (на протяжении 500-верстного пути Колчак вел маршрутную съемку). Позднее Колчак со спутниками, а где и в одиночку, впервые пересек остров Котельный, измерив высоты, проехал поперек Земли Бунге от устья р. Балыктах к южной части острова Фаддеевского, совершал поездки по льду к западу и северу от острова Бельковского, открыл остров, названный именем Стрижева. И здесь, опираясь на свидетельство одного из участников экспедиции, следует отметить, что Колчак вовсе не с одинаковым рвением брался за любую работу. Он охотно, с большим увлечением делал то, что, с его точки зрения, было необходимо, вызывало у него интерес. Командир «Зари» Н. Н. Коломейцев отмечал, что Колчак «на всякую работу, не имеющую прямого отношения к судну, смотрит, как на неизбежное зло, и не только не желает содействовать ей, но даже относится к ней с какой-то враждебностью». Колчаку, выходит, была присуща определенная «избирательность» в работе. В рассматриваемом конкретном случае он сам в какой-то мере подтверждал это: «…Я испытывал… неприятное чувство задержки судна с необходимостью торопиться… мы всегда куда-то торопились как на пожар, зачастую черт знает для чего и зачем». Собственную же работу он делал отменно. Начальник экспедиции был им чрезвычайно доволен и в донесении президенту Академии, посланному в январе 1901 г., сообщал: «Станции начинались всегда гидрологическими работами, которыми заведывал лейтенант А. В. Колчак. Эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого». Толль вообще считал, что Колчак «не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии». Э. В. Толль увековечил имя А. В. Колчака — назвал его именем открытый экспедицией остров и мыс в том же районе.
Наблюдательный член экспедиции зоолог А. А. Бялыницкий-Бируля оставил и лестные, и своеобразные личные впечатления о Колчаке, как о молодом «человеке, очень начитанном», строгом к подчиненным, со своеобразным отношением к животным, с которыми полярникам приходилось трудиться вместе. «Лейтенант-гидрограф, придирчивый к матросам, с собаками был и вовсе строг, а дикого зверя и птиц рассматривал лишь через прорезь своего винчестера. В поездках с Толлем он впервые полюбил лающую и скулящую братию и под конец даже сам уговаривал Толля не убивать больных собак, класть их на нары — авось отлежатся. А в усатых моржей прямо-таки влюбился и на мушку не брал».
Поскольку на шхуне из-за состояния льдов не удалось пробиться к северу от Новосибирских островов, Э. В. Толль принял решение с магнитологом Ф. Г. Зебергом и двумя каюрами проби-ваться пешком. Он стремился туда, так как верил в возможность существования легендарной Земли Санникова — еще не открытого северного материка. Остальным же членам экспедиции из-за того, что кончались запасы продуктов, предстояло пройти от земли Беннетта южнее, вести исследования, а в дальнейшем вернуться в Петербург. Экспедиция оставила для Толля в условленных местах запасы продовольствия: он намерен был со своими спутниками вернуться к устью Лены самостоятельно. Предпринял эту благородную, но крайне рискованную попытку барон Толль весной 1902 г.
Колчак со своими товарищами после новых безуспешных попыток пробиться на шхуне на север к окончанию навигации вышли к устью Лены и через Якутск, Иркутск в декабре прибыли в Петербург. Колчак доложил Академии о работе экспедиции, ее достижениях и неудачах. Сообщено было и о предприятии барона Толля, от которого каких-либо вестей ни к тому времени, ни позднее не поступило.
Участь Э. В. Толля необычайно встревожила Академию, Географическое общество. Не меньше, если не больше их руководителей обеспокоены были участники экспедиции, лейтенант А. В. Колчак. Поднимался вопрос о посылке в район Новосибирских островов Ледокола «Ермак». Колчак же предложил Академии более простой и дешевый план экспедиции для поисков Толля. Поскольку надежды на успех плавания на шхуне «Заря» практически не было, Колчак предложил использовать шлюпку. Намечавшееся предприятие было столь же рискован-ным, как и пеший поход барона Толля. Несмотря на стесненность Академии в средствах, вопрос об экспедиции был решен положительно и довольно быстро, уже в январе 1903 г.
А. В. Колчак, получивший полную свободу действий и достаточные средства, незамедлите-льно выехал в Архангельск. Он взял с собой двух участников предыдущей экспедиции, добро-вольцев — боцмана Н. А. Бегичева и рулевого старшину В. Л. Железникова, в Архангельске к ним присоединились четверо поморов, привыкших к плаванию во льдах. Эта группа отважных людей и составила костяк экспедиции. Выехали в Иркутск, где провели ряд важных подготови-тельных работ. Отважным и деятельным помощником Колчака стал политический ссыльный студент П. В. Оленин, знавший Якутию, Сибирский север. Колчак по телеграфу, связавшись с Якутском, договорился с Олениным об участии того в экспедиции. В соответствии с договорен-ностью, Оленин заранее выехал в Верхоянск, затем в Устьянск, закупил собак (всего 161, этого было мало, но достать больше не удалось), снаряжение. Сам Колчак направился в бухту Тикси, взял со стоявшей там «Зари» один из хороших китобойных вельботов и на собаках привез его в Устьянск. Была нанята группа каюров из якутов и тунгусов (эвенков). Экспедиция, состоящая из 17 человек с 10 нартами и вельботом, с всего лишь трехмесячным запасом продовольствия, минимумом снаряжения, совершила, казалось бы, невозможное. Добравшись до моря и дождав-шись его частичного вскрытия, Колчак и его товарищи то под парусами, то работая веслами, то впрягаясь в лямки и перетаскивая вельбот с тяжелым грузом через массы льда, добрались через несколько недель (4 августа) до земли Беннетта. Начальник экспедиции в полной мере со всеми делил напряженный сверх меры физический труд. Нередко приходилось добираться с вельбота до берега по ледяной воде вплавь. К исходу одних из последних двенадцати суток изнуритель-ной гребли в крайне опасном плавании утлого суденышка в полярных океанских водах подул южный попутный ветер, совпавший со встречей, казалось, с очень надежной большой льдиной. Погрузились на нее. Ветер крепчал и гнал ее на север, к цели. Все были довольны, что «едут на казенный счет», предоставилась возможность отдохнуть. Поставили палатку, все устроились в ней, легли и уснули как убитые. Не спалось почему-то лишь боцману Н. А. Бегичеву. Только было он стал засыпать, как почувствовал нечто тревожное, заставившее его вскочить на ночи. «Только что я стал засыпать, — вспоминал он, — сильным порывом ветра ударила о льдину волна и окатила всю палатку. Я выскочил и увидел, что льдину у нас переломило пополам по самый вельбот. Другую половину льдины унесло, и вельбот катится в воду. Я стал всех будить, а сам держу вельбот, не пускаю его упасть в воду. Все быстро вскочили и вытащили вельбот подальше на лед. Льдина стала маленькой, саженей 70 в квадрате, но толстая: от поверхности воды будет аршина полтора. Ветер усилился. Временами волна захлестывает далеко на льдину. Решили остаться переждать погоду. Палатку и вельбот перетащили на середину, и вельбот привязали вокруг палатки. Один конец я взял к себе в палатку, для того, чтобы если льдину еще переломит и вельбот станет погружаться в воду, то мы услышим и быстро проснемся. Все устроили и заснули как убитые». В память Колчака также врезалось это событие, чуть было не повлекшее потерю вельбота, а значит и неизбежную гибель всех семерых смельчаков. Проснулся он от того, что его тряс за плечо боцман с восклицанием: «Ваше благородие, Александр Васильевич, вставайте, тонем». Быстро вскочил, стал отдавать распоряжения и сам включился в дело спасения вельбота и нового обустройства на ночь. Все обошлось.
