Илья Давыдов - Юность уходит в бой.
«Спортсмены сами еще не приспособлены к военной жизни», — мысленно возразил я военкому. Невольно вспомнились карбункул на пояснице боксера и тяжелая ангина борца Чихладзе.
А Шаров продолжал:
— Завтра приходит группа младших командиров — выпускников полковой школы. Это подмога. — Он сделал небольшую паузу и неожиданно заключил: — Теперь, товарищи, доктор проведет с вами инструктаж. Прошу, товарищ Давыдов!
К выступлению я не готовился и начал с прописных истин: в заботе о здоровье нет мелочей, от эпидемий в прошлые войны гибло народу больше, чем от пуль... Потом ко мне вернулась уверенность, я стал говорить конкретнее. Некоторые политработники даже начали записывать. После совещания политрук Пегов поймал меня за рукав, сказал:
— Не робей, доктор, поможем!
На следующий день я отправился в Пушкино доложить начальнику медслужбы о наших делах. Приехал за несколько минут до назначенного часа. Мои коллеги — врачи батальонов — были уже там. Виктор Стрельников и Владимир Назаров пришли в бригаду с четвертого курса [14] медицинского института. Их шутя называли заурядами, то есть специалистами ускоренного выпуска. Хотелось обстоятельно поговорить с ними, узнать, как идут у них дела, что нового, интересного. Ведь мне предстояло первому выступать на совещании. Но побеседовать так и не удалось.
Начальник медицинской службы полка Григорий Васильевич Сучков, корректный и выдержанный военврач первого ранга, немного нервничал: ожидался приезд командования бригады. Он потребовал кратко доложить об организации службы, о специальной подготовке, о питании, о форме двадцать...
— Врач первого батальона, докладывайте, — произнес начальник.
И на этот раз я начал неудачно: назвал начальника по имени и отчеству. Военврач, прослуживший в армии более двадцати лет, удивленно поднял брови:
— В армии, тем более на служебном совещании такого обращения не существует.
Как трудно давался мне военный язык! Чувствуя, что краснею, я как можно тверже ответил:
— Ясно, товарищ Сучков.
Начальник нахмурился, заметил:
— Старшего начальника называют не по фамилии, а по воинскому званию.
Военком полка Сергей Трофимович Стехов чуть заметно улыбнулся.
Замечания начальника мне показались тогда формальностью. Я рассудил, что долг врача — заботиться о здоровье бойцов, а не разбираться, кого я как называть. Может быть, потому и доклад получился мрачным. Я нарочно выпячивал недостатки. Да и незачем было их замазывать. Я сказал, что консультации специалистов не проводятся, медицинский транспорт работает нечетко, батальон оторван, а начальство к нам не приезжает. Еще доложил, что много больных. Люди простуживаются на ночных занятиях и во время переправ через речки в одежде, натирают ноги при переходах...
Начальник слушал невозмутимо. А военком пристально глядел на меня умными с лукавинкой глазами.
Сергей Трофимович со всеми держался просто, располагал к себе с первой же встречи, О себе он не рассказывал. О нем с восхищением говорили другие. Стехов — [15] один из славных солдат революции. Родом — с Кавказа. В дни Октября он, возглавляя подпольную партийную ячейку, боролся против засилья в Советах эсеров и меньшевиков. Затем Стехов работал телеграфистом в Реввоенсовете 11-й армии, обеспечивал связью С. М. Кирова и Г. К. Орджоникидзе, участвовал в защите Владикавказа. Больного тифом, его схватила контрразведка князя Друцкого-Любецкого... Ни шомполы деникинцев, ни каторжная тюрьма, ни кандалы не сломили его духа. И потом — куда бы партия ни направляла Стехова — на борьбу с бело-зелеными, в качестве командира одной из частей особого назначения, в Донбасс или Казахстан, в Сибирь или другие районы — всюду он по-боевому выполнял задания.
Добрый взгляд военкома успокоил меня. Заканчивая, я признал, что и в моей работе есть немало недостатков, что готов сделать все для улучшения медицинского обслуживания бойцов.
В других батальонах дела обстояли не лучше, хотя находились они под боком у начальства. И должно быть, следуя моему примеру, Стрельников и Назаров тоже при докладе сгустили краски.
Вопреки ожиданиям, Сучков не обрушился на нас. Говорил он спокойно:
— Не понимаю, из-за чего паника? Надеюсь, в ближайшие два дня вы сумеете осмотреть всех больных. В первый батальон приедет мой заместитель товарищ Ефимов и поможет. А теперь главное. Наши батальонные медицинские пункты похожи на небольшие стационарные больницы. А они должны быть такими, чтобы по тревоге могли за три — пять минут свернуться и тронуться в путь. Надо освободиться от всего лишнего. В то же время имейте в виду, что в большинстве случаев вам придется действовать самостоятельно, порой без надежды на скорую помощь медикаментами и медицинским оборудованием. Прошу поэтому продумать, как лучше обеспечить нормальную работу медпунктов в любых условиях. Свои соображения доложите завтра в десять ноль-ноль.
Освободиться от всего лишнего, но иметь все: взвесить и доложить! Сказано хорошо, но как это сделать? Стрельников и Назаров, опустив голову, морщили лоб. Крепко задумался и я.
Помог своим выступлением военком полка Стехов. [16]
— Задача сложная и ответственная, — сказал он, — но важно не теряться. Горячку пороть тоже незачем. Есть такое латинское выражение: «фестина лента» — «спеши медленно». Вот и действуйте — энергично, но без торопливости...
Кажется, ничего особенного Стехов не сказал. Но лица у Стрельникова и Назарова сразу повеселели. Мы поняли: поставленная задача выполнима.
Сергей Трофимович Стехов умел вселять уверенность в людей. Мне, не знавшему с детства отца, он показался самым родным человеком. А этот родной человек, вдруг обратившись ко мне, заметил:
— На вашем медицинском пункте я недавно видел упакованные мешки и ящики с какими-то латинскими знаками. Это что, излишки?
— Нет, — смущенно ответил я. — Это мы уложили то, что придется взять по тревоге.
— Почему же вы никому не доложили о своем намерении? — спросил Стехов. — Надо советоваться. Пришла в голову хорошая мысль — не таись, расскажи товарищу. Придумали вы неплохо, а если бы все вместе поразмыслили, нашли бы и лучший вариант.
Я вовсе не собирался таиться — составил комплекты, и все. Но в словах военкома была неотразимая логика.
В помещение вошел статный человек с круглым лицом и бритой головой. Мы встали. Командир полка майор Иванов жестом руки разрешил нам сесть. Обращаясь к военкому и начальнику службы, шутливо заметил:
— Вдвоем на медицину насели. То-то я уже на крыльце почувствовал: камфорой пахнет. Значит, выжали соки из медицины! — Потом сказал Стехову: — Пойдем начальство встречать. Из штаба звонили.
