Анна Франк. - Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944
В Голландии я пошла сначала в детский сад, а с шести лет — в школу.
Когда я училась в шестом классе, нашей классной руководительницей стала директриса госпожа Куперус. В конце года мы со слезами распрощались друг с другом, потому что я, как и Марго, перешла в еврейский лицей.
Нашу жизнь омрачали постоянные волнения о родных и близких, оставшихся в Германии, где евреев унижали и преследовали. После погромов 1938 года два моих дяди, мамины братья, бежали в Северную Америку, а бабушка приехала к нам. Ей было тогда 73 года.
В мае 1940 года начались трудные времена: нападение Германии, капитуляция, оккупация и все больше бед и унижений для евреев. Законы, ограничивающие наши права, принимались один за другим. Евреи были обязаны носить желтую звезду, сдать свои велосипеды, не имели права ездить на трамваях и в автомобилях, даже собственных. Евреи могли посещать магазины только с трех до пяти и пользоваться услугами исключительно еврейских парикмахеров. Евреи не имели права появляться на улице с восьми вечера до шести утра. Им запрещалось ходить в театры, кино и другие подобные учреждения, а также — в бассейн, спортивные залы, на греблю, и вообще заниматься любым видом спорта в общественных местах. С восьми вечера евреи не могли сидеть в собственном саду или в саду у знакомых. Нельзя было ходить в гости к христианам. Учиться позволялось только в еврейских школах. Так мы и жили в ожидании новых запретов. Джекки говорила: "Боюсь браться за что бы то ни было, а вдруг и это нельзя?".
Летом 1941 года заболела бабушка. Ее готовили к операции, поэтому мой день рождения в том году так по-настоящему и не отметили, так же как и в 1940, когда немцы оккупировали Голландию. Бабушка умерла в январе 1942 года.
Никто не знает, как я любила и люблю ее, и как часто о ней думаю. Мой последний день рождения отмечали как бы и за два прошедших года. В память о бабушке мы поставили свечку.
Сейчас мы четверо живем неплохо. А сегодня, 20 июня 1942 года, я торжественно начинаю свой дневник.
Суббота, 20 июня 1942
Дорогая Китти!
Итак, начинаю сразу. В доме сейчас тихо, папы и мамы нет дома, а Марго ушла к своей подруге Трейс играть в пинг-понг. Я тоже последнее время увлекаюсь пинг-понгом, а недавно мы, пять девочек, создали свой клуб под названием "Маленький медведь минус два". Это нелепое имя было выбрано по ошибке. Очень хотелось придумать что-то особенное, и мы остановились на "Маленьком медведе". Мы думали, что в этом созвездии пять звезд, как и нас, членов клуба. Но потом выяснилось, что звезд семь, так что пришлось прибавить "минус два". У Ильзы Вагнер можно играть в пинг-понг в большой столовой, поэтому мы часто собираемся у нее. Мы все обожаем мороженое, а после игры его особенно хочется! Поэтому наши спортивные сборища часто заканчиваются походом в ближайшее кафе, куда разрешено ходить евреям — Дельфи или Оазис. Не важно, есть у нас деньги или нет. В Оазисе обычно очень много посетителей, и среди них всегда найдется поклонник или просто щедрый знакомый, готовый одарить нас таким количеством мороженого, которого хватило бы на целую неделю.
Тебе, наверно, странно, что я в моем возрасте уже говорю о поклонниках. К сожалению (впрочем, не всегда к сожалению), это в нашей школе обычное явление. Если какой-то мальчик вступает со мной в разговор и спрашивает разрешения проводить меня на велосипеде домой, то в девяти из десяти случаев я уверена, что он в меня влюбился, и теперь отбою от него не будет. Чтобы охладить его пыл, я равнодушно кручу педали, не обращая внимания на страстные взгляды. Если это не помогает, я нарочно роняю сумку, а когда молодой человек поднимает ее и подает мне, завожу беседу на нейтральную тему. Обычно поклонники безобидны и нетребовательны, но попадаются и такие, которые посылают воздушные поцелуи, а то и пытаются взять за руку. Тогда я действую решительно: останавливаюсь и заявляю, что нам дальше не по пути или притворяюсь глубоко обиженной и в красноречивых выражениях предлагаю наглецу удалиться.
Итак, Китти, фундамент нашей дружбы заложен, до завтра!
Анна.
Воскресенье, 21 июня 1942 г.
Дорогая Китти!
Весь класс в напряжении: скоро педагогический совет! Полкласса держат пари — кого переведут, а кого оставят на второй год. Я и Х.З. высмеиваем мальчиков с соседней парты: те готовы проспорить все карманные деньги, выданные на каникулы! Целый день только и слышишь: "да, нет, перейдет, останется". Х. бросает на них умоляющие взгляды, призывающие к тишине, я злюсь и ругаюсь, но те двое не унимаются. В нашем классе полно тупиц, и по-моему, каждый четвертый должен остаться на второй год. Но учителя — это самые своенравные люди на земле, что в данном случае может послужить нам на пользу.
За себя и моих подруг я не особенно боюсь. Вот только математика заставляет немного сомневаться. Подождем… Пока мы время от времени подбадриваем друг друга. Можно сказать, что со всеми преподавателями я в хороших отношениях. Всего их у нас девять — семь мужчин и две женщины.
Господин Кейслинг, учитель математики, долгое время злился на меня, из-за того, что я так много болтаю на уроках. Предупреждения следовали одно за другим, пока я не получила штрафную работу: сочинение на тему "Болтунья".
Скажите, пожалуйста, что же об этом можно написать? Я сунула школьный дневник в сумку и решила пока не ломать голову.
Дома, покончив с домашними заданиями, вспомнила о сочинении. Покусывая кончик карандаша, я задумалась. Конечно, можно отделаться пустыми словами и писать пошире, чтобы поскорее заполнить страницы. Но это может каждый. А убедительно доказать необходимость болтовни — настоящее искусство. Так я думала, думала, и вдруг мне пришла в голову блестящая идея. Вскоре сочинение на трех страницах было готово. В нем я приводила доказательства того, что привычка болтать — неотъемлемое свойство женского характера. Можно пытаться болтать поменьше, но отучиться полностью невозможно. Ведь и моя мама разговорчивая, я переняла это от нее, а как бороться с врожденными чертами?
Господин Кейслинг немало посмеялся над моими доводами, но так как я и на следующем уроке продолжала болтать, задал второе сочинение на тему: "Неисправимая болтунья". Это задание я тоже выполнила исправно и потом два урока вела себя безупречно. А на третьем не выдержала. В результате громогласно была объявлена тема третьего сочинения: "Болты, болты, болты — сказала мисс Трещотка".
Весь класс закатился от смеха. Я тоже смеялась, хотя моя фантазия на тему болтовни исчерпала себя полностью. Необходимо было придумать что-то новое, оригинальное. Моя подруга Санна, хорошая поэтесса, предложила написать сочинение в стихах. Я пришла в восторг. Господин Кейслинг задумал таким бессмысленным заданием проучить меня, а выйдет как раз наоборот.
