Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война
Судьба его сына Ивана складывалась иначе. После отъезда отца он оставался в Грузии. Это явствует из того, что в 1767 году он, подобно Александру, подал челобитную о приеме его в подданство и определении на службу в Кизляр. Фраза из челобитной, что он вынужден «с фамилиею моею прибегнуть под покров Вашего императорского величества в империю прошлого 766 года в декабре месяце в Кизляр», с ясностью говорит, что Иван не был с отцом, принявшим подданство за семь лет до этого. В поданной Екатерине II челобитной Иван писал, что он, как и отец, желает поступить на русскую службу, «но за незнанием в короткое время российского диалекта нахожусь празднее», заметив при этом, что знает персидский, турецкий, армянский и «природный грузинский» языки. Он просил определить его на службу в Моздок с выдачей ему «по знатности нашей фамилии определенного… жалованья»4. Моздок был выбран Багратионом не случайно — здесь, в предгорье, происходили встречи, велись тайные и открытые переговоры с горцами, словом, здесь было бойкое место, и Иван, вероятно, хотел, используя свои знания в языках, играть какую-либо заметную роль. В докладной записке Коллегии иностранных дел было сказано, что препятствий для поселения Ивана в Моздоке нет, но «трудность при том только та, что он просит чина и пристойнаго жалованья», а в Моздоке находятся одни только казаки, и «грузинской князь Багратион, по малости положенного жалованья чиновным при моздоцких казаках, едва ли согласится… А чтобы определить его майором или подполковником, с положенным для сих двух чинов жалованьем, кажется, он того не заслуживает, не быв еще вовсе в службе». В резюмирующей части записки говорилось, что Моздок для поселения Ивана не подходит. В итоге он остался в Кизляре, при отце. В литературе принято считать, что князь Иван служил в Кизляре офицером русской армии. В частности, так утверждают составители сборника «Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII веке» (Тбилиси, 1968). И. А. Багратион упоминается в ряде документов, составленных в Моздоке и Кизляре в 60—90-е годы XVIII века; в чине секунд-майора он вышел в отставку. Еще в ведомости за март 1795 года он «значится первым в списке кизлярских дворян»5. У нас нет оснований ставить под сомнение данные наших грузинских коллег, но обращает на себя внимание надпись на надгробном камне на могиле И. А. Багратиона на кладбище Всехсвятской церкви в Москве, выбитая по воле его сына князя Петра: «Под сим камнем положено тело грузинского царевича Александра сына князя Ивана Александровича Багратиона, родившегося 1730 г. ноября в 11-й день, прожившего 65 лет, скончавшегося в 1795 г.». Чин покойного, вопреки принятой тогда традиции, не указан, а это наводит на мысль, что его у князя Ивана не было или же чин этот был весьма ничтожен. Однако нет сомнений, что И. А. Багратион жил в Кизляре вместе с семьей. Кстати, из надгробной надписи и документов той поры хорошо видно, как Багратионы превратились из царевичей в князей. Александр именовался в русских документах царевичем, так как был сыном царя, а вот его сын Иван царевичем уже не был, а упоминается только как князь Багратион (или Багратионов).
Ближайшие родственникиИтак, сын князя Александра Иван и стал отцом нашего героя. А вот кем была мать Петра Ивановича, сказать наверняка трудно. Н. П. Поликарпов был твердо убежден, что мать полководца — дочь царя Ираклия II (1720–1798), правителя Картли (с 1762) и Кахетии (с 1744), при котором и был заключен Георгиевский трактат6. Однако в утверждении исследователя можно усомниться, если посмотреть на генеалогическую таблицу грузинских царей (которая также, возможно, не лишена ошибок). По этим данным, у царя Ираклия было десять дочерей. Четыре из них умерли в детстве, а из оставшихся шести три родились почти одновременно с Петром (Анастасия — в 1763 году, Кетаван — в 1764-м и Фекла — в 1776-м). Еще две царевны также не годятся в матери Багратиону — это Елена (1753–1786), бывшая старше его на 12 лет, и еще более юная Мариам (1755–1828). И только царевна Тамар (1749–1786) подходит по возрасту, но известно, что она была супругой князя Д. Р. Орбелиани (Елена, кстати, была замужем за имеретинским царевичем Арчилом Александровичем, а Мариам — за князем Д. А. Цицишвили)7. Ошибка Поликарпова очевидна еще и потому, что он называет отца Багратиона Иваном
Константиновичем, хотя общеизвестно, что отчество того — Александрович. Вероятно, мать Багратиона была знатного, возможно царского, рода. По мнению лучшего знатока генеалогии Багратионов И. С. Тихонова, она была из «грузинского княжеского рода», однако из какого именно, ученый (в заметках на полях рукописи моей книги) пока что не сообщил. Возможно, именно брак с представительницей влиятельного грузинского рода и стал причиной того, что Иван не поехал в Россию со своим отцом, а остался в Грузии.
У Ивана Александровича было, по одной версии, три брата и две сестры, а по другой — два брата (Фома и Порфирий) и сестра Анна8. Думаю, что более точна первая версия. Один из братьев Ивана, князь Кирилл Александрович, сделал военную, потом гражданскую карьеру, произведен в 1797 году в генерал-майоры, потом стал тайным советником и сенатором и надолго пережил своего знаменитого племянника (умер в 1828 году). Князь Петр Иванович поддерживал с дядей родственные отношения, оба они были близки к главнокомандующему Москвы Ф. В. Ростопчину. В одном из писем Багратиона Ростопчину от 22 августа 1812 года мы читаем: «И подлинно, слава Богу, что вам вверили в такой хаос Москву. Если бы Гудку (имеется в виду фельдмаршал Гудович. — Е. А.), то чисто бы шнапс, как кн. Кирилла говорит»1. Обычно так пишут о хорошо знакомых собеседникам людях, чьи часто повторяемые выражения все знают. Кирилл был женат дважды: первой его супругой была княжна Варвара Алексеевна Хованская, а второй — Александра Ивановна Голикова, родившая мужу шестерых детей. Старшие сыновья Кирилла, Алексей (1787 года рождения) и Александр (1788 года рождения) при содействии Ростопчина вначале были пристроены юнкерами в 1800 году в Москве, в Архиве Коллегии иностранных дел, в следующем году переведены в саму коллегию, где дослужились до коллежских асессоров, а в 1806 году Александр Багратион и князь Петр Грузинский были переведены в лейб-гвардии Егерский батальон портупей-юнкерами. Шефом этого полка, как известно, был П. И. Багратион. В августе 1812 года, в разгар войны, в армию Багратиона прибыл с письмами из Дунайской армии Алексей Кириллович, 25-летний штабс-капитан лейб-гвардии Егерского полка. Он был оставлен старшим адъютантом штаба армии10 и послан в Дунайскую армию с депешами. В сопроводительном письме к Чичагову Багратион благодарил главнокомандующего Дунайской армией «за милостивое… к нему (Алексею. — Е. А.) распоряжение»11. Служили под началом Багратиона и другие его грузинские родственники. Так, князь Петр Яковлевич Грузинский, двоюродный племянник Анны Александровны Голицыной (урожденной Грузинской), был убит на Бородинском поле. О другом из князей Грузинских (Илье Георгиевиче) Багратион писал Ермолову из Выдры 29 июля 1812 года и просил устроить родственника в лейб-гвардии Егерский полк — любимый, родной полк князя Петра Ивановича, который силою обстоятельств оказался в составе 1-й армии12. Нужно отметить при этом, что подпоручик Грузинский был «пристроен» генералом не просто в «теплое» местечко, а прямо в пекло — Егерский полк участвовал во всех сражениях.
