Валентина Чемберджи - XX век Лины Прокофьевой
«Когда я пришёл в Эолин-Холл, то зал оказался полным. Это было приятно. Я сейчас же вышел играть, – пишет Прокофьев о концерте в Эолиан-Холле, – и был встречен овацией, но – проклятое тугое фортепиано!»
Справившись с тугим новым «Стейнвеем», Прокофьев, как обычно, подробно рассказывает об исполнении каждого произведения.
«Рахманинова я сыграл просто-напросто очень хорошо, а Скрябина менее честно с точки зрения точности, но очень эффектно 12-й Этюд. ‹…› Я был вызван десять раз во время перерывов и восемь раз в конце, в том числе три бис'а. Затем меня повели в артистическое фойе при зале, где набилась масса музыкального народа и где меня восторженно поздравляли. Отрывали руку человек пятьдесят. Успех превзошёл ожидания.»
Стали заметили, что знакомство прошло удачно и пригласили молодых людей провести с ними уик-энд в их доме на Стейтен Айленде. Лина не ответила ни да, ни нет. Они уточнили, что приглашают много гостей. Но даже при этом условии ее мама была недовольна такой идеей. Лина с трудом выпросила разрешение.
Так Сергей Прокофьев и Лина впервые встретились у общих друзей в домашней обстановке.
«Они снимали дом на Стейтен Айленд – рассказывает Лина. – Она была бразильской певицей по фамилии Янакопулос и пользовалась в это время очень большим успехом, а её муж – русским, очень известным в России человеком. Я по сей день отлично помню Сталя, эту лису, с его рыжей бородой и узкими, блестящими, озорными глазами, улыбающегося мне через стол. Подумать только, в России он был членом Думы. В тот раз у них собралось всего несколько человек».
«Вам нравится гулять?» – спросил меня Сергей. – «Конечно, мне нравится гулять», – ответила я. И мы отправились в лес. Мы гуляли очень долго, потерялись и не знали, как найти обратную дорогу. Я очень робела, но он недавно приехал из России, и меня страшно интересовало всё, что он мог рассказать о ней. Хотя мой русский в тот момент не был ещё беглым, но всё же мне удавалось поддерживать разговор.
Я вернулась домой страшно взволнованная после этого уик-энда на Стейтен Айленд, и мама сразу стала подробно меня расспрашивать. Я рассказала ей обо всех наших разговорах, как это было интересно, и она слушала меня с подозрительным видом.
Стали снова пригласили нас, и в этот второй приезд у них было несколько музыкантов.
Помню, что на Стейтен Айленде был то ли речной залив, то ли река. На реке стояли плоскодонки, и мы поехали на них кататься. Прокофьев, который ехал не в моей лодке, делал всё возможное, чтобы как следует врезаться в нашу и перевернуть её. «А вы что, не умеете плавать?» – спрашивал он в ответ на наши жалобы. «Я прекрасно умею плавать», – сказала я. «Что ж, посмотрим», – был ответ. На самом деле он, конечно, не хотел по-настоящему перевернуть нашу лодку. Ему всегда нравилось дразнить молоденьких девушек.
Через многие годы Лина Ивановна скажет: «Это был его обычный способ обращения с женщинами, если он хотел им понравиться. Он не умел обращаться с женщинами. Он никогда не флиртовал, у него не было ни времени, ни желания, он не хотел, чтобы его беспокоили. Очень странно, но это было именно так.»
Прокофьев любил ездить к Сталям, часто бывал у них и писал об этом в «Дневнике»: «После концерта Стали увезли меня на Staten Island, где они живут, где свежий воздух и красочная осень (хотя и не такая яркая, как под Петроградом)».
Лина полюбила Прокофьева сразу, и это было головокружительно сильное чувство, не оставившее её до самой смерти. Прокофьев же пока пожинал плоды своего успеха, окружённый сонмом поклонниц, и среди них – актриса Стелла Адлер. Собственные актёрские устремления (не осуществившиеся в связи с разными обстоятельствами и, может быть, недостаточным дарованием) были для неё важнее привязанности к Прокофьеву. Она была им увлечена, но легко оставляла его на сколь угодно долгое время, если предоставлялась возможность играть в спектакле, поступал ангажемент и т. д. Прокофьев слегка страдал, но не порывал с ней окончательно.
И вот, наконец, на страницах «Дневника» появляется Linette.
18 октября 1919 года.
«Большой компанией ездили к Сталям, где было солнечно и приятно. Я кокетничал с Linette, моей новой поклонницей, впрочем, сдержанной, несмотря на свои двадцать лет. Но Сталь утверждает, что это только снаружи, а на самом деле она даже петь решилась при всех, лишь бы это сделать под моим аккомпанементом.»
О «первом уроке по пению с Прокофьевым» на даче у друзей Лина вспоминает:
«Во время этого уик-энда кто-то спросил меня, что я проходила по пению на уроках с моей мамой, и я ответила, что мы работаем над романсом „Ночь“ Антона Рубинштейна – весьма драматическим сочинением. Я даже начала произносить текст и мычать себе под нос мелодию, когда Сергей немедленно остановил меня и авторитетно заявил: „Всё неправильно!“ Я стала спорить, что я именно так учила; но он настаивал на том, что я всё перевираю, и стихи, и музыку и стал петь своим „композиторским голосом“. Мы начали пререкаться. Я сказала ему, что не могу даже разобрать ноты, которые он поёт, да и слова неправильные.
В дальнейшем я обнаружила, что это сочинение существует в нескольких редакциях, отличающихся друг от друга. Во времена моей мамы романсы Рубинштейна были в большой моде, а теперь забыты».
С Рубинштейном Прокофьева связывали давние «отношения», начавшиеся в незапамятные времена. Мария Григорьевна – мать Сергея Сергеевича – рассказывала Лине, что ещё в детстве маленький Серёжа остановил её, когда она играла какие-то фортепианные пьесы Рубинштейна. «Играй другое» – сказал он. Мария Григорьевна очень много играла на фортепиано, когда ждала Серёжу и в самые ранние годы его жизни. Она не была виртуозной пианисткой, но, как и полагалось в те времена, играла достаточно хорошо. Серёжа очень любил её игру, не давал ей останавливаться, она даже порой засыпала за роялем. Так что ещё совсем малышом Прокофьев отказался слушать Рубинштейна и предпочёл ему Бетховена.
Линетт упоминается теперь в «Дневнике» всё чаще, так как молодые люди встречаются почти каждый день. В ноябре 1919 года именем Linette пестрят все записи.
Первая запись 2 ноября (у Сталей), а следующие почти каждый день.
«Солнечный и тёплый день. Приехали гости, приехала Linette, косили в саду траву и вообще было очень мило. Вечером я с Linette возвращаюсь домой вдвоём ‹…›»
«Утром хорошенько поиграл на рояле и затем с необычайным удовольствием поехал к Сталям в деревню. Я думал, что приедет Linette, но завтра Стали уезжают днём на концерт и гостей не будет».
