Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха
Вечером только и хватает сил повалиться на матрас. Черкнуть родным уже не в состоянии.
В стрельбе мне сопутствует успех. Раз пятьдесят я удачно бросил гранату.
Время от времени моросит. Занудный дождь говорит о скорой зиме? Но на дворе октябрь. Сегодня только пятое. Небо с утра чистое. Прохладно. Может, будет отличный денек. После завтрака отправляемся повзводно на маневры.
Не поем — не было приказа. Слышно только, как грохочут сапоги. Этот звук мне по душе. Разговаривать с кем бы то ни было не хочется. Я набираю полные легкие холодного воздуха. Здорово! Я даже не пытаюсь понять, почему испытываешь душевную бодрость после ежедневной изматывающей муштры. Навстречу шагает взвод, расквартированный в двенадцати километрах от нас, в местечке Кременстовск. Мы салютуем друг другу. Они идут, повернув головы налево, мы — направо. Не меняя построения, переходим на ускоренный марш, затем возвращаемся к обычной скорости, и снова на ускоренный марш. По возвращении в замок застаем здесь пополнение.
Все унтер-офицеры заняты новобранцами. Мы в ожидании стоим у входа. Но и через полчаса до нас по-прежнему никому нет дела. Тогда мы составляем винтовки в козлы и располагаемся прямо на плитах.
Я завожу беседу с лотарингцем. Получается забавная смесь французского с немецким. Так проходит утро. Удары колокола возвещают обед. Мы ставим винтовки в пирамиду на оружейном складе.
Уже полдень миновал. Так как никаких изменений в распорядок дня не поступило, Лаус объяснил нам, что у него сейчас тактические занятия, но не с нами, а с вновь прибывшими рекрутами. Прекрасно, просто великолепно! У нас мгновенно проснулась любознательность и жажда исследования. Мы поднимаемся на третий этаж, осматриваем местные достопримечательности, после чего карабкаемся по лестнице на чердак, а потом выбираемся на крышу, где пахнет летом.
Мы чувствуем себя как на пляже. Однако жара становится невыносимой. Скоро я, как и другие, отползаю в тень, а затем спускаюсь во двор и снова оказываюсь в обществе зануды лотарингца, который только и талдычит о том, с каким рвением он штудировал медицину. Сдалась мне его медицина! Отец собирался найти мне работу механика. Мы оба любим технику. А вообще, нет никакого смысла рассуждать о мирной жизни, когда тебя вот-вот отправят на фронт!
Хорошо бы научиться водить машину. А что, собственно, мешает? Мою просьбу принимают во внимание. И вот я уже испытываю удовлетворение, когда мне подчиняется сначала мощный мотоцикл, затем «фольксваген» и, наконец, «штейнер», или армейский вездеход. Впечатление, будто я всю жизнь только и делал, что водил машины.
10 октября
По-прежнему стоит прекрасная погода, но по утрам подмораживает. Весь день мы практикуемся в вождении легкого танка, предназначенного для использования в разведывательных подразделениях. Набиваемся в танк, как сельди в бочку. Носимся по пересеченной местности и не вываливаемся только потому, что то и дело проделываем акробатические кульбиты. Смеемся до упаду. Зато к вечеру из каждого получился заправский танкист. Мы до смерти устали, но довольны.
На следующий день с неослабевающим рвением принимаемся закреплять навыки, приобретенные накануне. Так хоть согреться можно. Но тут появляется Лаус и дает команду на построение.
— Сайер! — рявкает он. Я делаю шаг вперед.
— Лейтенанту Штарфе нужен солдат, умеющий водить танк. Ты вчера, по-моему, отличился больше всех. Вот и иди готовься!
Отдаю честь и пускаюсь вскачь. Разве такое возможно?! Оказывается, я — лучший танкист взвода! В два счета одеваюсь и выбегаю во двор. Рванул в штаб, и оказалось — не напрасно. Лейтенант Штарфе уже ждет. Это худощавый, с угловатыми чертами лица человек. Настроен довольно дружелюбно. Говорят, в Бельгии он получил ранение, но остался в армии и теперь направлен сюда на должность инструктора. Беру под козырек.
— Вы знаете дорогу в Кременстовск? — спрашивает лейтенант и улыбается.
— Так точно, господин лейтенант.
По правде говоря, я не был уверен, что знаю. Мелькнула догадка: а не та ли это дорога, по которой иногда проходят отделения из какого-то отдаленного поселка? Мы еще пару раз встречались у перекрестка…
Надо сказать, я польщен и, разумеется, не раздумывая, выдаю желаемое за действительное.
— Вот и отлично, — отвечает Штарфе, продолжая улыбаться. — Что ж, тогда в путь!
Он указывает на один из легких танков, искусством вождения которого мы овладевали вчера У боевой машины на прицепе прикрытое камуфляжной сеткой 88-миллиметровое зенитное орудие, у которого пробивная способность не имеет себе равных: снаряды прямой наводкой пробивают обычные блиндажи с расстояния до двух тысяч метров. Я усаживаюсь на место водителя и завожу мотор. Топлива осталось всего литров десять. Соображаю, что этого явно недостаточно, и прошу разрешения заполнить бак. Получив его, хвалю сам себя за сообразительность. Минуты через три мы отправляемся. Я веду машину неуверенно. Однако крепостные ворота и мост через ров минуем благополучно. На Штарфе даже не гляжу. Он-то наверняка заметил, что я тот еще танкист. Отъехав от замка метров восемьсот, поворачиваю на дорогу, которая, как мне кажется, ведет в Кременстовск. Минут десять мы еле ползем. Я боюсь ошибиться. Мимо на телеге с сеном громыхают поляки. Они видят танк и сразу же уступают дорогу. Штарфе поглядывает на меня. Маневр поляков вызывает у него улыбку.
— Наверное, решили, вы нарочно не торопитесь. Откуда им знать, что вы новичок?
Ума не приложу, как реагировать. Если это шутка, то совсем не смешно. Нервы у меня на пределе. Беднягу лейтенанта трясет так, будто он едет на верблюде. Впереди проглядывают какие-то постройки. Я ищу глазами указатель, но вижу лишь светловолосых ребятишек, сбежавшихся поглазеть на танк. Рискуют попасть под гусеницы, я усмехнулся.
Наконец замечаю колонну немецких автомашин на обочине. Штарфе указывает на дом с развевающимся флагом. Я облегченно вздыхаю. Слава богу!
— В этом Кременстовске ждать придется час, не меньше, — говорит Штарфе. — Загляните в столовую. Может быть, дадут чего-нибудь согреться.
Он похлопывает меня по плечу. Дружелюбие лейтенанта трогает меня. Доставил я его в Кременстовск не лучшим образом. Да и вообще, кто он мне? А повел себя как родной отец.
Я направляюсь к зданию, которое по внешнему виду напоминает ратушу. На двери надпись: «Столовая для солдат 27-й роты». Караульного нет. Вхожу. В вестибюле трое солдат заняты распаковкой коробок с продовольствием. В соседнем помещении стоят и разговаривают еще человека три-четыре.
