Венди Холден - Дети лагерей смерти. Рожденные выжить
Арийцам было запрещено нанимать евреев. Постепенно евреям запретили работать в качестве юристов, докторов и журналистов, а дети старше 14 лет не получали образования. Евреев отписали от всех больниц, им было запрещено уезжать более чем на 30 километров от дома. Ограничено было и посещение парков, рек, пляжей, бассейнов и библиотек. Имена всех еврейских солдат соскребли с мемориалов Первой мировой войны, несмотря на то, что все они сражались за кайзера. Была введена система пищевых талонов, евреи получали вполовину меньше нормы арийца. Им разрешалось покупать продукты в строго отведенных местах с 3 до 5 часов дня, а к этому времени часто вся свежая еда была уже раскуплена. Евреям было запрещено посещать кино и театры, а по городу допускалось перемещаться исключительно в задних вагонах трамваев, где всегда была толпа людей и стояла невыносимая жара. Каждая еврейская радиостанция находилась под контролем полиции, ввели комендантский час – с 8 вечера до 6 утра.
От страха многие бежали во Францию, Голландию и Бельгию в поисках спасения. С 1918 года Чехословакия обрела популярность среди беженцев. Семья Приски, ощущая поддержку сильных союзников – Франции, Великобритании и России, – чувствовала, что опасность пройдет стороной.
В марте 1938 года Гитлер аннексировал Австрию, вся Европа дрожала в страхе перед ним. Гитлер потребовал Lebensraum – жизненное пространство для своего народа. В августе того же года были отменены все права на проживание на территории рейха, и буквально за одну ночь 12 000 польских евреев оказались за пределами страны. Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, желающий восстановления мира, вел переговоры, которые завершились в сентябре Мюнхенским соглашением. Все европейские страны, кроме Чехии и России, безоговорочно отдали Гитлеру север, запад и юг Чехословакии (Судетскую область), в большинстве своем говорящие на немецком. Чехи называют это событие «Мюнхенским предательством», потому что их лишили стратегических границ.
В ноябре 1938 года еврейский юноша, чью семью выселили из дома, убил в Париже немецкого офицера. В качестве расплаты за содеянное молодым человеком высшее командование нацистов распорядилось устроить Reichspogromnacht, или Хрустальную ночь. За одну ночь были уничтожены практически все еврейские дома, магазины и синагоги, по меньшей мере 90 человек убиты и 30 000 арестованы. В последующие месяцы приспешники Гитлера разворачивали пропаганду антисемитизма.
Чешская армия мобилизовалась, но в марте 1939 года фюрер пригласил в Берлин президента Чехословакии Эмиля Гаха и монсеньора Йозефа Тисо (главу католической церкви Чехословакии). Гитлер выдвинул ультиматум: либо они добровольно сдадутся в руки нацистов, либо нацисты сами наводнят Чехословакию в качестве «защитников» от посягательств Венгрии на границы Чехословакии. Тисо и Гаха практически немедленно согласились на условия Гитлера, и Тисо назначили президентом номинально независимой Словакии без дальнейшего вмешательства нацистов. 66-летний президент Гаха, недавно переживший сердечный приступ, согласился на условия Гитлера, но встретил сильное неодобрение со стороны своего народа. Уже 16 марта 1939 года по Чехии шествовали немецкие полки, а чешскую нацию объявили Протекторатом Богемии и Моравии.
Шестью месяцами позже Гитлер начал наступление на Польшу. Великобритания и Франция объявили военное положение. Жизнь людей в Европе уже не могла стать прежней. Евреи во всех государствах, зависимых от Германии, в один миг превратились в изгоев. На большинстве зданий появились знаки «Juden nicht zuganglich» («Евреям вход воспрещен»). Иногда встречались и более грубые – «Собакам и евреям вход воспрещен». Люди, узнавшие об ужасах, сотворенных над их единоверцами в Германии, Австрии и Польше, наводняли иностранные посольства в надежде поскорее уехать. Не в силах вынести мысли о надвигающемся ужасе, многие кончали с собой.
У семьи Приски не оставалось иного выхода, кроме как мириться с каждым нововведением. Девушка тосковала по приятным мелочам. Профессор больше не водил ее на танцы, прохожие на улицах отворачивались. «Было множество неприятностей, но с ними можно примириться ради самой жизни». Давние друзья, вроде Гизки, одного одноклассника и их семей, продолжали обеспечивать семейство Рона свежим молоком, упорно оставались верными своей дружбе. Они часто заходили навестить своих еврейских знакомых и предлагали посильную помощь. Евреи же, узнав о том, что сородичей насильно выселяют из домов и лишают имущества, стали запасаться едой и одеждой. Они закапывали свои ценности или отдавали их на хранение друзьям, хотя все знали, что за это приговаривают к смертной казни.
Те евреи, что могли уехать, убегали в Палестину, находившуюся под протекцией Великобритании, в надежде вскоре основать там сионистское государство. Среди них был и Банди, который уехал туда в 1939 году, поклявшись, что видел дурное предзнаменование. Не сказав ни слова, молодой человек Приски сбежал сначала в Бельгию, а оттуда в Чили. Он был хорошо обеспечен и молод, они уже были помолвлены, но он просто исчез. Остальные в семье выкручивались, как могли. Аничка вышла замуж в возрасте 19 лет, чтобы не стать прислугой в кофейне. У нее появился сын, Отто, но брак был недолгим. После развода Аничка взяла себе более арийское имя – Елена Груба и устроилась на работу в другую кофейню. Янко забрали в инженерный отряд, где присвоили ему звание Robotnik Zid («рабочий еврей»), выдали синий комбинезон и заставили выполнять всю грязную работу. Боежка, все еще незамужняя в свои 30 лет, вязала и шила одежду для близких. Приска была безмерно счастлива носить вещи, созданные Боежкой, в них она не чувствовала себя отброшенной к краям общества. «Я никогда не была красавицей, но всегда заботилась об опрятности внешнего вида. А люди в моем городе относились ко мне благожелательно, потому что знали о репутации нашей кофейни». Однако скоро эти люди от нее отвернулись.
В 1940 году кафе пришло в упадок. Родители семьи Рона имели ограниченное образование, мало что умели, но аккуратно вели дело на протяжении шестнадцати лет. «Они потеряли все. А ведь они такие замечательные люди». Ариец, вставший во главе бывшей семейной кофейни, благосклонно отнесся к Приске, когда узнал, что она разговаривает на английском, французском, венгерском и немецком. «Он счел эти знания ценными». Лишившись возможности работать, Приска и те, кто оставался в ее семье, решили переехать в Братиславу, новую столицу Словацкого протектората на берегу Дуная. Дедушка собрал все вещи из своей таверны и присоединился к семье. Они располагали очень маленькой суммой денег и надеялись, что евреям будет проще пробраться незамеченными в большой город. Они оказались правы. Во время прихода нацистов евреи составляли 12 % населения Братиславы (15 000 человек) и отлично там ассимилировались. Несмотря на нацистский режим, им удалось найти жилище в доме на Шпитальской улице, и, подрабатывая частным учителем, Приска вновь смогла ощутить вкус радости, который связывала с детством в кафе. Особенно ей нравилась кофейня «Асторка», где теснилось множество интересных людей, с которыми она общалась на разных языках. Именно в «Асторке» в 1940 году она заметила стройного мужчину с усами, который о чем-то разговаривал с ее знакомыми.
