Николай Мельниченко - Ещё вчера…
Затем, уже где-то в году 1936, его перевели в Деребчин главным бухгалтером местного сельпо. Оттуда его и забрало НКВД в декабре 1937 года. Дом он купил у одного еврея (кажется, Аарона). У отца была библиотека. Но всё это было конфисковано и дом тоже. Но дом нам потом в 1939-м году возвратили. Обвинили отца в том, что он был в войсках Украинской Народной Республики (т.е.у Петлюры). Это потом оказалось ложью, но пока это всё всплыло наружу, много таких как он успели расстрелять в Виннице. Вот и всё, что я об этом знаю. Мне кажется, что в те времена была тенденция избавляться от людей грамотных, интеллигентных под любым предлогом. Ибо эти люди видели просчёты
власть имущих в деле строительства "светлого будущего". Вождь всех времён и народов избавлялся от своего окружения. Вожди помельче – от своего. Ладно, не будем об этом много философствовать. Дела давно минувших дней. Да и дела то не из приятных.
Мы и сейчас верны себе: организовали в наших, теперь уже отдельных, странах период Дикого капитализма. А ведь есть образцы для подражания, те же"варяги" – шведы, норвежцы, датчане. Владелец предприятия (если его доход более 1 млн.евро) платит 90% налога (в Норвегии 70%), рабочий 10-13%. У нас же налог 13% с дворника, получающего 350 грн. в месяц и с пана Порошенка, имеющего на счетах 380 млн у.е. Распродал 60 сахарных заводов на металлолом. В том числе и наш Деребчинский. Где-то в году 2000м по СМИ было такое сообщение, что милиция разогнала демонстрацию рабочих Деребчинского завода против демонтажа подъездных путей. Снимали рельсы на металлолом. Всё Скоробочатькам ("набобам"по Альфонсу Доде) мало. А ведь каждый такой завод обеспечивал работой несколько тысяч человек (начиная с выращивания сахарной свеклы).
Почему все современные набобы так рвутся в депутаты Верховного Совета? Из-за своей депутатской неприкосновенности. Ведь ежу понятно, что нажить за две-три недели миллион у.е. не то что нереально, а как-то на грани сказки об Аладдине и Волшебной лампе. А народный депутат, получающий зарплату в 4000 долларов (20.000 гривен) в месяц, есть безответственнейшая особа. Он даже может не появляться на сессии месяцами. Самое трудное занятие у него на сессии – это успеть проголосовать (нажать 5-6 кнопок за 10сек). В зале сидит 70-80 человек, а на табло 200-250 голосов. Вот это работенка! не то, что вести пятитысячетонный поезд в тридцатиградусную жару (или мороз, что не лучше). Да и пенсия у них 90% от зарплаты. Вот так то! Вся наша беда в том, что мы родились в очень неудачное время и, мне кажется, в неудачной стране. Но тут уже ничего нельзя сделать.
***
Мы несколько раз внимательно проштудировали твою теорию Тонкого Мира, но, если откровенно, мало что поняли. То, что миром правит какой-то Вселенский Разум, это, по-видимому, всем понятно. Если бы это было не так, то был бы Вселенский Хаос. А человек подталкивает мир именно к этому.
Но меня интересовали более приземлённые вещи в твоём повествовании. Ты называешь несколько имён из нашего, теперь уже очень далёкого детства. А я напрягаю остатки своей памяти, пытаюсь восстановить их облик. Вспомнил, что Войчук Вася жил возле самой школы, вспомнил Ваню и Колю Смычковских, Свету Мильман тоже помню (дочь нашего директора).
Но очень многое просто стёрлось с памяти. Возрастной синдром. Как в том анекдоте: помню, что зашёл в туалет, бумагу оторвал. Помню даже, что воду из бачка спустил, а вот брюки снять забыл (извините за грубость).Дай Бог не дожить до такого состояния.
От Валентины, жены А. Н. Размысловского
Здравствуйте, дорогие Коля и Эмма!
Спасибо за письмецо и за главу из твоего жизнеописания, Коля. Я его читала и вспоминала свой отъезд в начале войны (было это где-то числа 5 июля) из Коростеня в неизвестность. Хотя отправляли нас на пару недель, а как выяснилось на целых 4 года.
Первая наша остановка была под Сталинградом, потом в Астрахани, потом Карталы и конечная в г.Челкаре(Казахстан). Ваша семья добиралась в теплушке в тыл, а мы в теплушке добирались с Казахстана до Коростеня в апреле 1944г., после освобождения его от немцев. И долго ещё нам пришлось спасаться от бомбежек и налетов на Коростень, Киев, Малин. Каждый вечер в 11 часов мы уходили из домов на скалы или в бомбоубежище (если ожидались массированные налеты). Мне не раз хотелось описать наш путь туда, в тыл и обратно на Украину, но все то было недосуг, когда ушли на пенсию, занялись земледелием, – тоже недосуг. Писать рукописью, что-то не хочется. Может и надо было бы, чтобы об этом знали наши дети, внуки, правнуки. Ведь внуки нас видят такими, какими мы есть сейчас (постаревшие, пополневшие, подслеповатые, глуховатые).А нам ведь есть что вспомнить, жизнь была хоть и тяжелой, но интересной, ведь мы были молоды.
от Размысловского А. Н.
Ну вот настал и мой черед черкнуть тебе пару строк, Коля. Ты знаешь, я пришел к выводу, что мир действительно тесен. Так вот в 1976-м году мне пришлось полгода быть в командировке в том самом Челкаре, где Валя жила в период эвакуации. Посетил ту хозяйку, у которой они были на квартире. Было интересно пообщаться. Вале в 1942-м году (когда они туда приехали) шел всего 9-ый год. В 1976-м – 43-ий. Так вот та хозяйка спросила меня: "А в каком Валя сейчас классе?" Правда потом спохватилась и сама расхохоталась. В то время ей было уже 70. А как я туда попал? В то время я уже работал машинистом-инструктором. Это такая должность, которую все стараются (как бы это сказать) "приручить" что ли. В наших условиях – это прежде всего заманить в ресторан, напоить и т.п. От машиниста-инструктора много чего зависит. И очень многие люди, побывавшие на этой должности, спивались.
Так вот, в Казахстане на жел. дороге сложилась критическая ситуация по части состояния локомотивов. ЦК КПК дало установку на подготовку "национальных кадров". Т.е.стали усиленно готовить из вчерашних кочевников машинистов, ремонтников и пр. По мере ухода русских и прочих славян на пенсию их стали заменять казахами. В результате, через каких-то 5-6 лет железная дорога остановилась. ЦК КПСС надавил на МПС СССР, и те давай "метать икру". Не знаю по какой причине, но остановились на локомотивном депо Коростень. Поступила директива выделить ремонтные поезда. В каждом из них посылали 50-60 человек опытных ремонтников, а с ними, разумеется, начальника этого самого поезда. Так вот из-за того что я был непьющим машинистом-инструктором меня и назначили на эту должность. Пришлось учить разговорный казахский язык. Правда с этим проблем не было. Все местные русские хорошо владели казахским. К нам они заходили как бы "на огонек", находили в нас "родственные души". Местные казахи тоже повалили к нам "за правдой". Т.е. узнали, что у нас прямая связь с Москвой (с МПС) и давай жаловаться на Абдурахима (нач. депо), скажи мол министру то и то. Я конечно говорил, что обязательно скажу, но (к сожалению) связи с министром у меня лично не было. Был только начальник главного ремонтного управления МПС, которому мне приходилось каждый вечер отчитываться.
