Алексей Череватенко - Небо Одессы, 1941-й
Мы сидели в комнате, тускло освещенной керосиновой лампой. Дымили махоркой, тихо переговаривались. Ждали начальства. Наконец, появился комбриг Катров в сопровождении начальника штаба Шанина, полкового комиссара Мельшакова и майора Шестакова. Комбриг, окинув взглядом присутствующих, заметил негромко:
- Что-то маловато народу...
- Трое больных, остальные на месте, - объяснил Лев Львович.
- Не густо, не густо, конечно, - сказал Катров, усаживаясь за стол. Ну что ж, начнем, товарищи... - он придвинул ближе к себе керосиновую лампу. Наступила тишина.
- Прежде всего, хочу вам сообщить, что командующий оборонительным районом контр-адмирал Гавриил Васильевич Жуков поручил передать вам летчикам, инженерам, техникам, всему личному составу полка сердечную благодарность за активную помощь в обороне города. Летчики крепко подпирают наземные части. За проявленные мужество и отвагу многие из вас будут представлены к правительственным наградам, к высокому званию Героя Советского Союза... - комбриг помолчал. - На этом торжественную часть закончим, - продолжил он, улыбнувшись уголками губ, - и начнем деловую. Гитлеровцы не унимаются. И наша задача - удвоить удары по врагу. Вот давайте вместе обсудим, что необходимо для этого... Из района Дофиновки по утрам бьет вражеская артиллерия, сеет смерть и разрушения. Мне самому довелось видеть, как падали сраженные осколками люди, они стояли в очереди за водой... Мы обязаны защитить их. Понимаете, товарищи, какие надежды возлагают на нас бойцы, трудящиеся города? В их представлении летчики всесильны, всемогущи. Что ж, это соответствует действительности: наши соколы на всех фронтах сражаются храбро. И под Одессой уже десятки воздушных разбойников нашли себе могилу. Наша задача состоит в том, чтобы еще крепче бить фашистов!
- Нечем! - послышались голоса.
- Разрешите, товарищ комбриг? - поднялся капитан Елохин.
Катров кивнул головой.
- Что нам нужно... Самолеты нужны, товарищ комбриг. Те, на которых сейчас воюем, отработали свое и требуют замены... Ведь мы даже маневрировать ими не можем полной мерой. Вот, например, "малановский уголок"! Чего уж лучше придумать - быстрота и натиск, противник даже опомниться не успевает... Так ведь мы его с опаской можем применять, - Елохин смутился. Не за себя боимся, товарищ комбриг, машина не всякая может выдержать.
- Дорогой капитан! - мягко, увещевающе заговорил комбриг. - Мне известно о положении полка, но ничем пока помочь не могу. Хотел бы, но не в моих силах, как говорится... Надо воевать на тех самолетах, которые у нас имеются, новые придется подождать. Используйте внутренние резервы. Берегите машины, восстанавливайте неисправные. Приходится считаться с положением страны...
Комбрига поддержал полковой комиссар Мельшанов. Он рассказал о положении дел на других фронтах, в стране, об угрозе, нависшей над столицей нашей Родины Москвой.
- Большие трудности переживает и город, который мы с вами защищаем, сказал комиссар. - Но все - бойцы Красной Армии, и трудящиеся города - полны непреклонной решимости не пустить врага в Одессу. Все население, от мала до велика, работает на оборону. Многие заводы города перестроились на военные рельсы: изготавливают минометы, огнеметы, ручные гранаты, бронемашины... На заводе имени Январского восстания ремонтируются танки, там же превращают поезда в бронепоезда, а тракторы - в танки. Вот только самолеты не строят, улыбнулся Мельшанов. - Однако страна знает о наших нуждах, помощь придет, но сейчас есть участки посложнее - вот, например, московское направление... Сердце нашей Родины, Москва не должна быть отдана врагу!
Мы возвращались с совещания твердо убежденные, что Одессу отстоим, чего бы это ни стоило.
Такова сила партийного слова: беседа со старшими товарищами, командирами, коммунистами воодушевила нас, дала зарядку, уверенность. В наших сердцах кипела священная ненависть к врагу, каждый готов был отдать жизнь, но не отступить ни на шаг.
Никто из нас, конечно, не знал, что в тот самый вечер, когда проходило наше совещание, командование оборонительного района получило секретный приказ Ставки об эвакуации войск из Одессы. Решение Верховного Главнокомандования было продиктовано стратегическими соображениями: возникла угроза захвата противником Крыма. Туда и следовало перебросить все части и соединения, которые успешно выполнили поставленную перед ними задачу по обороне города.
План эвакуации готовился в глубокой тайне, чтобы дезориентировать врага. Прежде всего вывозилась тяжелая артиллерия, служба тыла. Первые корабли с войсками и техникой незаметно оставили Одессу уже 1 октября вечером. На следующий день, с целью ввести в заблуждение противника, наши части перешли в наступление в районе села Дофиновка. Операция прошла успешно, были захвачены трофеи, взяты пленные. Попытки гитлеровцев оттеснить наши войска с позиций не удались.
И мы в эти дни трудились, не зная устали. Штурмовали передний край, громили ближние тылы и скопления техники на железнодорожных узлах, вблизи населенных пунктов.
Наступление в районе Дофиновки, высокая активность нашей авиации сыграли свою роль: противник до последнего времени не знал, что происходит эвакуация.
Так продолжалось вплоть до 13 октября. Летчики вели активные бои и несли потери. В эти дни над Сухим Лиманом погиб Володя Сахаров, там же был сбит Серафим Лузиков из эскадрильи капитана Демченко.
В то хмурое осеннее утро мы проснулись еще затемно. Техники Кутняев, Фитисов, Карахан, Стецюк, Коновалов, Поветкин уже прогревали моторы, готовили самолеты к боевым вылетам. В это время был объявлен срочный сбор у командира полка. Шестаков очень изменился за последнее время: похудел, ссутулился, под глазами набрякли мешки.
Комиссара Верховца сразу обступили: газет нам вчера не доставили, и мы хотели от него узнать последнюю сводку. Верховец, воспользовавшись свободной минутой, стал на ходу проводить политинформацию: ожесточенные бои на Волховском, Брянском, Мелитопольском направлениях...
Пока не было ничего утешительного. Ребята склонились над картой.
- А об Одессе что говорится в сводке? - задал кто-то вопрос.
Верховец тяжело вздохнул:
- Ничего, хлопцы, не вешайте носы, засяе ще сонце у наше вiконце...
- Или! - воскликнул Серогодский.
Это чисто одесское восклицание, обозначающее скорее убежденность, чем сомнение, развеселило нас: все мы молоды, здоровы и не должны унывать. Конечно же, будет и на нашей улице праздник, наше направление будет только на запад! Врагу недолго топтать наши города. Победа будет за нами! Прозвучала команда:
