Ги Бретон - Когда любовь была «санкюлотом»
Посетители кафе окружили девушек и, обвинив их в шпионаже в пользу австрийцев, заставили арестовать. Фелисите и Теофиль с большим трудом выбрались из тюрьмы.
Вернувшись в Мортань, они узнали, что их отец, господин Ферниг, собирает маленькую армию из добровольцев, и решили тайно отправиться воевать вместе с ними. Послушаем, как описывает этот любопытный эпизод Ламартин:
«Они решили вооружиться и, не сказав ни слова отцу, мсье де Фернигу, смешаться с крестьянами, превратившимися в солдат, и охранять отца, чтобы спасти от смертельной опасности. Они сохранили свой замысел в тайне, доверившись лишь нескольким жителям деревни, без помощи которых обойтись было невозможно. Девушки переоделись в мужскую одежду, оставленную братьями, вооружились охотничьими ружьями и много ночей подряд следовали за маленьким отрядом господина Фернига. Они стреляли в австрийских мародеров, закаляясь в походе и бою и вдохновляя своим примером храбрых крестьян.
Их тайну долго и бережно хранили все окружающие. Возвращаясь утром домой, господин де Ферниг рассказывал за столом о ночных приключениях, об опасностях и подвигах своих солдат, даже не подозревая что его собственные дочери сражались в первых рядах маленькой армии вольных стрелков и не раз спасали ему жизнь.
Бернувиль, командовавший лагерем в Сент-Амане совсем недалеко от границы, прослышал о героизме добровольцев из Мортаня и решил избавить провинцию от фуражиров Клерле. Он добрался до деревни на рассвете и встретился с колонной господина Фернига. Его войско возвращалось домой после утомительной ночи они вели бой с гусарами, а самого господина де Фернига освободили из плена его дочери. Измученные люди несли раненых товарищей и вели пятерых пленных, распевая во все горло «Марсельезу» под аккомпанемент пробитого пулями барабана.
Бернувиль остановил господина де Фернига, поблагодарил его от имени Франции и, дабы воздать должное храбрости и патриотизму его крестьян, решил обойти их строй со всеми полагающимися воинскими почестями.
Занимался день. Храбрые ополченцы выстроились под деревьями, гордые тем, что французский генерал обращается с ними как с солдатами. Когда Бернувиль слез с лошади, он заметил, что два самых молодых солдатика прячутся за спинами остальных, не смотрят на него и стараются незаметно перебежать от одной группы к другой, чтобы не встретиться с ним.
Не понимая, почему эти вооруженные юноши так смущаются, он попросил господина де Фернига подвести их к нему. Ополченцы раздвинулись, но девушки были в мужской одежде, с лицами, черными от дыма, и губами, почерневшими от пороха, — они разрывали патроны в бою прямо зубами, словом, их не смог узнать даже родной отец. Господин де Ферниг был очень удивлен — он не знал этих двух бойцов своей маленькой армии.
— Кто вы? — спросил он сурово.
В ответ раздалось глухое перешептывание, люди заулыбались. Теофиль и Фелисите поняли, что их тайна они упали на колени, залившись краской, заплакали, потом зарыдали в голос, во всем признались и, обняв ноги отца, умоляли простить их маленький обман.
Господин де Ферниг разрыдался и обнял дочерей. Он представил их Бернувилю, который потом описал эту сцену в письме, адресованном Конвенту. Конвент обнародовал имена девушек и послал им лошадей и оружие от имени Родины».
Через некоторое время девицы Ферниг зажили военной жизнью, наводя ужас на врагов пылом и храбростью. В Мадольском лагере осталось всего 25 кавалеристов и 75 пехотинцев, австрийцы атаковали его и без труда заняли первый редут. Они неизбежно заняли бы весь лагерь, но тут появились девицы Ферниг с несколькими крестьянами. Взяв командование на себя, они кинулись на австрийцев со штыками наперевес. Те решили, что имеют дело с авангардом многочисленной армии, и беспорядочно бежали…
Сестер поздравил сам маршал Люкнер, их заметил и генерал Дюморье, любивший храбрецов и обожавший женский пол…
У сестер Ферниг были все шансы соблазнить его… Генерал вызвал девушек и объявил перед строем войск, что отныне удочеряет их. Ролан Жуаньяр пишет, что генерал «тотчас увел их к себе в палатку, чтобы визуальным и тактильным способом убедиться, что они действительно принадлежат к женскому полу».
Этот автор пишет дальше, что генерал потом «отдохнул и расслабился» с девицами, потерявшими в этот день свою «нетронутость»…
Военные душой, сестры Ферниг были счастливы сдать свой «маленький бастион» боевому генералу…
* * *С этого дня бесстрашные девушки сопровождали Дюморье во всех походах, и, как остроумно замечает Руаньяр, «их грудь видели при Вальми, а попки при Жемапе».
Любовь сделала сестер еще более воинственными, и творили в бою просто чудеса, и австрийцы ненавидели их все сильнее. При Жемапе они демонстрировано только аппетитные части тела, но и небывалую храбрость.
« В этот момент, когда попавшие под перекрестный огонь колонны французов дрогнули и начали рассыпаться, появился с саблей в руке генерал Эгалитэ сопровождаемый сестрами Ферниг. Потрясая оружием, они начали прокладывать себе дорогу сквозь ряды австрийцев, сразу убив двоих.
Наэлектризованные примером этих юных девушек, беглецы вернулись, колебавшиеся заняли свои места, и центр армии Дюморье вновь стал прочным» [71].
Благодаря сестрам Ферниг при Жемапе была одержана победа…
Вечером, чтобы отблагодарить их галантным образом, генерал, по словам Ролана Жуаньяра, занялся ними «смелыми экспериментами». Эротические изыски Дюморье кончились самым шутовским образом. Палатка, в которой они предавались бурным объятиям, обрушилась, и солдаты увидели совершенно голых генерала и двух его подруг…
Фелисите и Теофиль заставили всех забыть о своем бесчестье, храбро сражаясь при Нервииде. После предательства Дюморье они оставили армию и вернулись в Мортань, познав вкус крови, смерти и сладострастия…
' Будущий Лук-Филипп.
ТЕРУАНЬ ДЕ МЕРИКУР УБИВАЕТ СВОЕГО ПЕРВОГО ЛЮБОВНИКА ВО ВРЕМЯ СЕНТЯБРЬСКИХ ПОГРОМОВ
Неблагодарность — женский недостаток.
СТЕНДАЛЬВ августе 1792 года Наблюдательный комитет коммуны города Парижа, известный своей кровожадностью, назначил Марата помощником мэра. Он немедленно потребовал уничтожения всех членов Национального собрания и смерти для трехсот тысяч человек…
Чтобы облегчить те убийства, о которых он мечтал по вечерам с нежной Симоной Эврар, Марат приказал бросить в тюрьмы как можно больше подозрительных. Потом, написав отвратительную по своей жестокости прокламацию, расклеенную по всей столице, он вернулся домой и стал ждать. Восхищенная идеей будущей бойни, Симона, как истинная дочь народа, решила отпраздновать это событие хорошим обедом и приготовила великолепное рагу из баранины и сливовый пирог…
