Семен Борзунов - Бойцы, товарищи мои
Механик-водитель гвардии старший сержант Ульянов не выпускал рычаги из рук. Он знал, что останавливаться нельзя: гитлеровцы могут прийти в себя и восстановить свое положение. Ульянов продолжал вести вперед объятую огнем бронированную машину. Едкий дым резал глаза, становилось нестерпимо горячо. С каждой минутой было все труднее дышать…
В этот момент, казавшийся вечностью, Ульянов вспомнил подвиг советского летчика Гастелло и был готов поступить так же. Но перед ним не было ничего, что бы можно было взорвать вместе с танком. Впереди виднелись лишь разбитые здания, за которыми прятались гитлеровцы. И он направил машину на них.
Языки огня лизали танк уже изнутри. Загорелись комбинезоны механика и радиста. Пушка и пулемет были выведены из строя. Танк каждую секунду мог взорваться.
У механика мелькнула мысль, что даже гибелью своей машина может сокрушить врага.
Ульянов до отказа выжал ручную монетку газа, а на ножную педаль положил тяжелый груз. Включив низшую скорость и направив танк между большими зданиями, Ульянов приказал радисту, на котором уже горела одежда, немедленно покинуть машину. Сам Ульянов также выбрался на лобовую часть и спрыгнул в сторону. Никем не управляемый танк, как огромный факел, продолжал двигаться вперед, издавая страшный рев. Гитлеровцы попытались было произвести еще несколько выстрелов, но горящий танк неудержимо двигался вперед. Вот он уже миновал дома и стал пересекать улицу. Гитлеровцы прижались к стенам зданий.
В это время со стороны кладбища бежали уже наши автоматчики. Их вел гвардии старший лейтенант Машинин. Механик-водитель Ульянов и радист гвардии сержант Гусак присоединились к ним.
Раздался оглушительный взрыв. Куски металла, ударяясь о каменные стены, рикошетом разлетались в стороны.
Гитлеровцы в перепуге припали к земле. Подоспевшие автоматчики ударами прикладов и меткими очередями уничтожали их. Многие фашисты были поражены осколками взорвавшейся советской броневой крепости.
Так в коротком, но напряженном ночном бою, проявляя исключительное геройство, дерзость и находчивость, гвардейцы-танкисты малыми силами одолели превосходящего противника. Они очистили квартал, уничтожив при этом много вражеских солдат и офицеров, захватили 13 ручных пулеметов и склад с фаустпатронами. Все это тут же было обращено против врага. Заняв господствующие позиции, гвардейцы-танкисты стали полными хозяевами положения.
А вскоре подошла наша пехота и прочно закрепила занятый танкистами рубеж.
Все это происходило, что называется, на наших глазах, и мы тут же написали и отправили в газету очерк, который назвали просто «Дерзость».
Таких совместных поездок на передовую линию фронта и совместных корреспонденций было много. Память об этих днях, о походах и боях, в которых рождались победа и наша фронтовая дружба, жива и всегда будет жить в наших сердцах.
* * *21 апреля 1945 года войска 1-го Украинского фронта ворвались с юга в столицу фашистской Германии Берлин.
Через день на Тельтов-канале я встретил Верхолетова с товарищами-журналистами. Мы по-дружески обнялись, так как долгое время не встречались на фронтовых дорогах, и я вручил Саше телеграмму, обрадовавшую как его самого, так и его спутников.
«Приказом Военного совета фронта майор Верхолетов награжден орденом Красного Знамени, капитан Наумов — орденом Отечественной войны 1 степени, красноармеец Ковтун — орденом Красной Звезды. Поздравляю вас и желаю успехов в работе.
Ответственный редактор газеты „За честь Родины“
полковник С. И. Жуков».
Пришлось признаться, что и я получил телеграфное известие о награждении орденом Красного Знамени.
Когда взаимные поздравления утихли, я подошел к «газику» и увидел в крыле свежую пулевую пробоину.
— С того берега канала немецкий снайпер угодил, — сказал Верхолетов. — Недаром начальник издательства Корунов не хотел давать машину. Словно предчувствие у него было. «Разобьют вам фрицы машину, — говорит, — а мне отчитывайся».
Мы договорились меж собой, что Верхолетов, располагавший на этот раз «газиком», доставит в номер нашу первую совместную информацию о боях в Берлине, а я и другие корреспонденты останемся в войсках и будем пополнять изо дня в день наши бездонные газетные страницы.
Нелегко было пробиться сквозь лавину войск, заполнивших дороги, в редакцию, которая, как и штаб фронта, находилась пока еще за рекой Нейсе, более чем в ста километрах от Берлина. У разрушенных мостов, где по оврагам и бродам наспех прокладывались объездные пути, обычно образовывались «пробки», большие заторы. Порой Верхолетов и его спутники шли на риск и отрывались от шоссе, ехали по бездорожью, полям и кустарникам, встречая зловещие надписи на немецком языке: «Внимание! Мины!»
В те горячие дни военный телеграф работал с предельной нагрузкой, и нашему брату, корреспонденту, трудно было передавать в редакцию газетный материал. Все средства связи обеспечивали бесперебойное управление войсками и передавали лишь боевые распоряжения и оперативные донесения. Наши корреспонденции откладывались.
Положение усложнялось и тем, что позади прорвавшихся в Берлин танковых армий оставались недобитые немецко-фашистские дивизии и блуждающие «котлы», которые доставляли нашим войскам, а вместе с ними и нам, корреспондентам, немало хлопот.
Но, преодолев все трудности и невзгоды на своем пути, Верхолетов и его товарищи глубокой ночью доставили в редакцию первую информацию из германской столицы. Время было позднее, и в нашей фронтовой газете «За честь Родины» смогли напечатать каких-нибудь 15–20 строк. Но эти строки, скромно подписанные «Наш корр.», право слово, произвели на читателя гораздо большее впечатление, чем многие подвальные и трехколонные статьи. В заметке сообщалось то, о чем мы мечтали всю войну: «Войска 1-го Украинского фронта ворвались в Берлин».
* * *Молодой, подвижный и жизнерадостный, Саша Верхолетов стал теперь степенным, убеленным сединой Александром Павловичем. В послевоенные годы он долгое время работал специальным корреспондентом газеты Военно-Воздушных Сил. В родном «Красном воине», где тридцать с лишним лет назад красноармейцем начинал свою военкоровскую деятельность, подполковник А. П. Верхолетов завершил воинскую службу членом редколлегии и начальником отдела. В начале 1959 года он по состоянию здоровья был уволен в запас.
Но нельзя заставить уйти в запас сердце журналиста. Пока оно бьется, это беспокойное сердце, пока рука держит перо, настоящий журналист остается в строю, в рядах борцов идеологического фронта.
