Е. Готтендорф - Герман Геринг
3. Герман Геринг — кавалер многих орденов
Ведь привлекает не то, что у тебя есть, а то, чего у тебя нет, черт возьми!
М. ВеллерАппетит, с которым Геринг прибирал к рукам все новые и новые должности, был поистине гигантским; расширяя свою власть, он радовался, как ребенок, стараясь тут же переложить на кого-нибудь скучные и неприятные служебные обязанности, чтобы самому наслаждаться привилегиями, которые давал новый пост. Вокруг было сколько угодно людей, с радостью хватавшихся за любую работу, особенно если она давала возможность занять теплое местечко возле такой важной персоны. Гитлер отказался принимать ордена и медали, он носил только «Железный крест», которым его наградили в Первую мировую войну; но возникало много случаев, когда награда полагалась ему по протоколу официального мероприятия, и тогда она доставалась Герингу, как второму лицу в государстве; скоро он стал коллекционировать награды, стараясь заполучить самые дорогие и экзотические экземпляры (и непременно с условием, чтобы его награждали ими с соблюдением всех правил). Вот что рассказывал об этом его друг Ханфштенгль:
«Геринг переживал период процветания. Он пользовался доверием Гитлера и мог позволить себе изобретать для себя сколько угодно красивых мундиров и фуражек и разъезжать по Берлину в эполетах неимоверной величины и яркости, похожих на клубничный торт. Он коллекционировал ордена так, как другие коллекционируют марки, и приставал к знакомым из семьи кайзера с просьбами устроить ему награждение «Большим крестом за заслуги». Принц Виндишгрец, сильно нуждавшийся в деньгах, поддался на его шантаж и «устроил» ему крест за 150 фунтов стерлингов.
По характеру Геринг был совершенное дитя, но отнюдь не дурак. Он никогда не позволял собой пренебрегать, но чувствовал в глубине души, что все его величие — показное, и что он может его сохранять, только непрерывно блефуя. Он погряз в роскошной жизни, которую устроил себе сам, и Гитлер знал, что он готов на все, лишь бы не расстаться со своим положением».
Надо сказать, что Геринг в своем стремлении к богатству и почестям не был исключением среди нацистов. Страна переживала подъем, нацисты захватили себе всю власть (вскоре они стали единственной легальной политической партией в Германии) и стремились ею воспользоваться; каждый старался обогатиться любым возможным способом, не противоречившим официальным установкам.
Для Геринга власть была важна в первую очередь тем, что открывала доступ к деньгам. Он сразу завладел огромным богатством и, конечно, не благодаря государственным окладам, оказавшимся довольно скромными по сравнению с его претензиями, а в силу возможностей распоряжаться фондами, к которым он получил доступ согласно своим многочисленным должностям. Деньги теперь как будто сами текли ему в карман: многие были рады услужить могущественному министру-президенту. Например, он построил себе большой бревенчатый дом в Шорфгейде, и это не стоило ему ни пфеннига: все было оплачено из казны Пруссии; но главным источником обогащения стали подарки, точнее — дань, потому что дарение стало обязанностью для тех, кто хотел иметь с ним дело.
«Прошел всего год пребывания Геринга «на прусском престоле», — писал Мартин Зоммерфельдт, — и этот «стальной солдат с сердцем ребенка» превратил-ля в одну из самых странных и удивительных фигур эпохи Гитлера. Его натура всегда была двойственной, и вот теперь, за короткое время, он как будто повернулся ко всем своей незнакомой стороной, остававшейся до этого в тени. Перед глазами изумленной публики явились те его черты, которые до этого он обнаруживал редко и лишь в очень узком кругу близких людей; теперь же эти запоздалые игривые фантазии подростка вдруг открылись на всеобщее обозрение, повергая в неловкость его друзей». О Геринге ходило много анекдотов, он стал излюбленной мишенью для ядовитых шуток доктора Геббельса, не упускавшего случая опорочить своего соперника перед фюрером.
4. Поклонник и покровитель театра
Весной 1933 г. Эмми Зоннеманн получила предложение на выступления в Берлине. Директор театра в Веймаре, где она до этого работала по контракту, Франц Ульбрихт, и главный драматург театра, Ганс Йост, были приняты в СС и получили высокие посты в Прусском государственном театре. Йост, знавший, что Эмми — возлюбленная Геринга, предложил актрисе роль в своей пьесе «Шлагетер», премьера которой была намечена на март.
О своем прибытии в Берлин Эмми писала так:
«В Берлинском государственном театре меня встретили ледяными улыбками; многие старались не смотреть мне в глаза, мне давали понять, что я здесь — незваный и нежеланный гость. Атмосфера была гнетущей: все считали, что я «направлена в театр по указанию партии», так как знали, что я — подруга Геринга. Я никак не могла понять, в чем тут дело, но потом до меня «дошло», и я перестала обижаться на сотрудников театра за их отношение ко мне. Ведь Герман, как министр-президент Пруссии, мог сделать с театром все, что пришло бы ему в голову, и все боялись, что я стану доносить ему обо всем, что здесь делается и происходит».
Эмми сняла квартиру на Бендлерштрассе, и Геринг стал ее навещать. Он был явно обрадован ее появлением в Берлине, но не заговаривал о будущем их отношений. Оказавшись на вершине власти, он опасался неприятностей и не хотел привлекать к себе внимание каким-либо опрометчивым поступком.
Прусский государственный театр (включавший в себя, помимо большого драматического театра, также оперный театр на Унтер-ден-Линден и драматический театр на Жандарменмаркт) находился в ведении министра-президента Геринга, сумевшего успешно отбить все попытки Геббельса, желавшего подчинить себе это крупнейшее театральное учреждение Германии. Доктор Геббельс, став министром пропаганды, решил заполучить в свое ведение все учреждения культуры: он точно так же стремился расширить и укрепить свою власть, как и Геринг. Ссора из-за театра стала причиной еще большего отчуждения между двумя давними соперниками, повлияв на весь ход их дальнейшей борьбы за власть. Немалую роль сыграло и то, что Геббельс не сумел поладить с Эмми Зоннеманн, хотя она и была милой и привлекательной женщиной, разве что слишком преданной театру, ставшему для нее важной частью жизни. Раньше Геббельс любил вести долгие интеллектуальные беседы с Карин Геринг, показавшей себя пылкой почитательницей Гитлера, которого она считала «борцом за идею», но с Эмми министр пропаганды так и не смог найти общего языка; когда же Геринг возвысился и приобрел огромное влияние, Эмми заметила, что Геббельс относится к ней с явной враждебностью. Он, как и Гиммлер, весьма не одобрял ее свободных и дружеских отношений с евреями, которых еще не успели изгнать из труппы Прусского государственного театра.
