Петр Капица - В море погасли огни
- Верно, - обрадовался начштаба. - Вплавь можно незаметно проникнуть. Спасибо, что подсказали. Пришлите мне Бочкарева.
Политрука разыскали в кубрике. Он проводил беседу. Пришлось прервать занятие и пойти к начальству. В штабе Бочкареву объяснили, какие трудности надо преодолеть, и предложили до наступления темноты продумать план ночной разведки.
Вернувшись в свою тесную комнату, политрук расстегнул воротник кителя и, потирая ладонью лысину, принялся вслух рассуждать:
- Что я им придумаю? Ишь хитрецы: "Надеемся на смышленость питерца". А вы знаете, что питерец никогда подобными делами не занимался? Слесарил себе в механосборочном, заседал в партийном бюро да баловался зимним купанием в клубной секции "моржей".
Бочкарева не пугал риск предстоящей разведки. Но хотелось задание не провалить и оставить хоть какой-нибудь шанс на спасение.
За его окном топтался рыжеватый пушистый голубь, круглый, как шар, с розовым клювом и розовыми ножками. Он склонил голову набок. Глаз его был в золотистых кружочках. Рыжий в полдень прилетал сюда поживиться крошками. Он и сегодня ждал гостинца.
- Эх, брат, позабыл я про тебя, ничего не захватил, - сожалея, сказал политрук. - Что, голодновато становится? Нечего клевать? Боюсь, что скоро тебя с Сизухой ощиплют и в общий котел отправят.
Бочкарез порылся в тумбочке и, найдя обломок печенья, высунул руку за форточку и стал крошить его на подоконник.
Видя, как голубь жадно хватает крошки, он подумал: "А ведь ты, Рыжик, можешь мне пригодиться! Ра - чию с радистом не надо брать, и связь будет надежней. Ты верен своей Сизухе, обязательно в гнездо вернешься. Выходит, я зря ругал старшину Кургапкина".
Голуби на островке никому не мешали. Они жили на чердаке главного здания и кормились у камбуза. Правда, их недолюбливал санинструктор и называл "грязной птицей". Но и он только грозился перестрелять голубей, а сам ждал решительных действий от других.
Голуби были довольно неопрятными и шумными птицами. Они не вили гнезда, а лепили его из своего помета. Пачкали подоконники и часто дрались. За малейшую провинность Рыжик устраивал выволочку своей Сизухе: свирепо клевал подругу и так трепал за хохол, что она от изнеможения валилась с ног. Но Рыжик долго сердиться не мог, он был отходчив: тут же начинал, надув шею и развернув хвост, вертеться мелким бесом, ворковать, раскланиваться...
Голуби развлекали моряков на этом клочке земли, окруженном водой. Больше всех голубями занимался старшина Кургапкин.
"А ведь Кургапкин на гражданке где - то под Петергофом жил, - вспомнил политрук. - Пляжи и парк ему знакомы. Может, мы вдвоем управимся?"
Мысль, возникшая неожиданно, толкнула Бочкарева на решительные действия. Он разыскал старшину Кургапкина, исполнявшего обязанности киномеханика.
- Вы, - как мне помнится, просились на сухопутный фронт?
- Так точно.
- Командование удовлетворяет вашу просьбу: сегодня ночью пойдете со мной на разведку.
Часа через два Бочкарев доложил командованию, как он намерен действовать в разведке. Начштаба одобрил использование легких водолазных костюмов с кислородными масками и голубей, но тут же поинтересовался:
- А они дадутся кому-нибудь помимо Кургапкина?
- Кок Савушкин их подкармливает. Голуби из рук у него клюют.
- Добро, - удовлетворенно сказал начштаба, видя, что у политрука все продумано до мелочей. - Только есть ли смысл всю операцию без единого звука проводить? Усложните поиск. Лучше, после того как вы укроетесь в кустах, шумнуть, - устроить демонстрацию неудачной высадки. Авось наши покажутся у залива или дадут знать о себе каким-нибудь другим образом,
Условясь о световых сигналах, начштаба приказал разведчикам готовиться к выходу в залив.
Сборы были недолгими. Старшина Кургапкин посадил Рыжика в небольшую круглую корзину с крышкой, которая до половины входила в спасательный крут и могла держаться на воде.
Надев теплое егерское белье, свитера, разведчики натянули на себя непромокаемые противоипритные костюмы, добытые у начхима, спрятали в резиновые кисеты электрические фонарики, стекла которых были оклеены черной бумагой, пропускающей лишь тоненький лучик света, и выкурили по последней папиросе.
На траверз Старого Петергофа их доставила "каэмка" с заглушенными моторами.
В заливе было темно. В небе, затянутом облаками, не просматривалась ни одна звездочка. С северо-запада дул холодный ветер, вздымавший небольшую волну. Южный берег по всей длине то и дело освещался блеклым светом ракет: стоило ракете погаснуть в одном месте, как в другом взлетала новая.
Катерники спустили на воду надувную десантную шлюпку, усадили в нее разведчиков, подали им голубя и пожелали счастливого плаванья.
Кургапкин оттолкнулся от "каэмки", а Бочкарев начал грести широколопастными короткими веслами. Ветер, дувший разведчикам в спину, помогал двигаться с хорошей скоростью.
- Минут через пятнадцать будем у Рыбачьей пристаньки, - определил старшина. - Там камыш, он нас прикроет. А в Ленинграде сейчас воздушный налет, - вдруг добавил он.
С залива хорошо был виден затемненный город и розовое пятно зарева над ним. Где - то на Васильевском острове горели дома и отблески пламени отражались на облаках. А над Выборгской стороной в темном небе вспыхивали яркие звезды и гасли.
"Зенитчики отбиваются", - подумал политрук.
Неожиданно по заливу скользнул прожекторный луч. Разведчики прижались к холодному днищу лодки. Они не поднимали голов до тех пор, пока не погас свет. В заливе стало темней.
- Не снесло ли нас ветром? - спросил политрук.
- Есть малость, - ответил старшина. - Надо чуть левей. Дайте я погребу.
Вскоре они остановились. Дальше двигаться в лодке было рискованно.
Бочкарев поставил корзинку с голубем в спасательный круг и шепнул:
- Приготовиться. Будем стравлять воздух.
Натянув на себя маски, они включили кислородные приборы. Аппараты действовали хорошо: дышалось легко. Затем разведчики открыли клапаны резиновой лодки. Воздух, испуская слабое шипение, начал выходить, а лодка, теряя плавучесть, постепенно опускалась на дно.
Минуты через три разведчики ощутили ногами твердый грунт. Вода скрыла их из виду. Осторожно передвигаясь вперед, они потащили за собой почти затонувшую лодку и спасательный круг с голубем.
На отмели, где вода была по грудь, они остановились, сняли маски и стали прислушиваться. Кругом было тихо.
Бочкарев вытащил из резинового кисета электрический фонарик и, держа его так, чтобы свет был виден только с моря, несколько раз щелкнул выключателем. Это означало: "Дошли благополучно".
