Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2
— Эдик! Это че такое?
— Как это «че такое»? — возмутился Эдик. — Ты что, не видишь? Это подводная лодка, считай, мое место службы. Правда, здесь она при полном параде. Но при загрублении некоторых элементов архитектуры с моей лодкой получится много схожего.
Жена Эдика, как любая женщина, отличалась любопытством.
— Давай зайдем, — предложила она.
Понятно, что на подводной лодке теснотища — ни повернуться, ни развернуться, ни протолкнуться. Ну зашли, походили, полазили, посмотрели, наконец-то, вылезли. Итогом этого культурного мероприятия явились синяки и шишки на мягких местах женщины, а также грязная смазка на ее замечательно красивом выходном платье.
Эту экскурсию сложно сравнить с каким-нибудь явлением нашей жизни, поэтому я приведу пример другой — американский, так как только они способны на ненормальные отклонения. Было как-то в массмедиа сообщение о том, как школьников одного провинциального города отвезли в тюрьму и продемонстрировали им жизнь преступников после осуждения, во всех подробностях. В обоих случаях эффект получился весьма схожий.
Жена Эдика полностью прониклась уважением к службе своего мужа, что было выражено кратко, но прочувствовано на собственной шкуре:
— Да, служба тяжелая!
И вывод, прозвучавший как приговор:
— Нет, муж, бросай свою службу на подводной лодке.
Ну а для сравнения тут же представлю слова этой женщины до экскурсии на субмарину, когда она оценивала службу мужа по своим дилетантским понятиям:
— Да что там твоя лодка…
И после этой экскурсии со стороны вдруг поумневшей жены в отношении мужа уже не было ни заносчивости, ни пренебрежения.
— Эдик, про это ты мне, своей жене, больше не говори, а рассказывай тем, кто ничего об этом не знает и не смыслит, — говорила она.
«9 августа 1979 г.
Фотографии лучших специалистов — Н. В. Черный, Н. П. Сердечный.
Несмотря на некоторые недостатки в службе (где их не бывает), лучшими минерами в соединении были объявлены старшины команд мичманы Николай Владимирович Черный и Николай Павлович Сердечный.
Получить канцелярские принадлежности.
Отпечатать выписку на морские».
После выхода офицера или мичмана в море для начисления морского денежного довольствия, так называемых «морских» денег, требовалась выписка из приказа об их откомандировании в поход.
На одном ракетном подводном крейсере стратегического назначения командиром был заядлый охотник, который всегда имел при себе ружье — и даже на своем корабле. Как говорится на всякий случай.
И такой один «всякий случай» имел место быть.
Как-то командир завел свой ракетный крейсер в тихую заводь, где мирно поставил на якорь. А бухта находилась чуть ли не в заповедном месте. Зверья там было всякого редкого в избытке, да так что его прямо выпирало из лесу на свет божий. И вдруг на сопке закрасовался ветвисторогий олень.
Командир стратегического ракетоносца, узрев дичь, начал стрелять.
Олень исчез. Погиб или раненный в лес убежал, неизвестно.
А чтобы скрыть смертоубийство оленя командир решил «уйти в тину» экстраординарно сыграв «срочное погружение».
Вот так и получилось, что ни себе, ни людям, ни тем более Богу. Редкого ума встречаются командиры, и такой же редкой совести. Не дай Бог к такому попасть!
«16 августа 1979 г.
Проверка экипажа Н. И. Лазарева».
В боевой части-3 подводной лодки, которой командовал Николай Иванович Лазарев, было выявлено 13 недочетов, два из них устранены. При этом Сергей Иванович Заборющий показал слабое знание материальной части своего заведования. Думаю, эту некомпетентность я выявил благодаря тому, что при первом посещении Сергей Иванович воспринял меня в штыки. Если не говорить иносказательно, то если кто-то в отношении меня проявляет принципиальный подход, то почему я должен отказывать в аналогичном отношении оппоненту? Как ты ко мне, так и я к тебе. Как в этой ситуации, так и в последующих, я убедился, что выявить чью-то некомпетентность иногда бывает проще, чем ум и интеллект.
Первого сентября 1983 г. в нашу дивизию приехала группа космонавтов в количестве десяти человек. Из них шестеро обыкновенные космонавты — это Павел Романович Попович, Виталий Иванович Севастьянов, Валерий Ильич Рождественский, Владимир Александрович Джанибеков, Юрий Викторович Романенко, Леонид Иванович Попов, а другие четверо — закрытые. Фамилии закрытых космонавтов являются секретными, и подвиг их является государственной тайной. В Подводном флоте есть контр-адмирал, награжденный золотой звездой Героя России, однако его подвиг, также является загадкой. И даже когда мы с одним товарищем посетили Героя России в родном белорусском городке, он так и не сознался, за что был награжден. Так что у космонавтов и подводников есть много схожего.
Работа и дружбы
«23 августа 1979 г.
Японское море
Н. И. Лазарев — торпедные стрельбы:
Не держит клапан АЗК (автоматический запирающий клапан) на глубине 250 метров.
Клапан шлюзования…
Команда «Приготовить ТА № 5 к выстрелу» через 3 минуты после классификации цели.
Команда «Пли» поступила ранее доклада об исполнении команды «Товсь».
Отсутствует организация связи 1-го отсека с ГКП».
Во время практических торпедных стрельб в море, производимых экипажем капитана 2-го ранга Николая Ивановича Лазарева, я находился на борту РПК СН «К-497» в 1-м отсеке.
Заминка с приготовлением торпедного аппарата к выстрелу говорит о снижении боеготовности, что ограничивает применение торпедного оружия по времени в момент возможного боестолкновения. Задержка в применении торпедного оружия в бою может оказаться роковой для корабля и экипажа.
По команде «Товсь!» на стрельбовом щитке вынимается чека, стопорящая рукоятку, с нажатием которой дублируется команда «Пли!». Поэтому в случае, когда одна команда опережает другую, не произойдет удаление чеки и дублирование команды «Пли!» осуществить не удастся. То есть выстрела торпедой просто не произойдет.
Во время боевой (а не учебной) торпедной атаки, в экстремальных условиях противодействия со стороны противника, могут выйти из строя все устройства связи, поэтому для дублирования связи осуществляется расстановка личного состава от ГКП до 1-го отсека — для устной передачи команд и докладов.
После выявления серьезных недостатков в экипаже Николая Ивановича Лазарева мой начальник Виктор Григорьевич Перфильев направил меня проверить готовность к практическим стрельбам экипажа Олега Герасимовича Чефонова.
Моим корешем на дивизии был Николай Петрович Стулин. Он, как и я, был мичманом, получил это звание после срочной службы водолазом на УТС (учебно-тренировочная станция). Вскоре к нему приехала девушка по имени Галя, на которой он женился. В штабе он появился позже меня. Так получилось, что он стал ко всему прочему еще и моим соседом в поселке Тихоокеанском. Мы оба жили в доме № 16 по улице Комсомольской, в так называемой «малосемейке». Дом имел единственный подъезд и два крыла, на стыке которых располагались лестница и лифт, работающий с перебоями. На каждом этаже вдоль обоих крыльев шел длинный коридор с изломом в районе лифта и лестницы, противоположными концами коридор упирался в окна с балконами. В каждый коридор выходило около двух десятков квартир. Все они были однокомнатными и имели полезную площадь не более 18 квадратных метров. Я жил в 116-й квартире на седьмом этаже, а Николай и Галина Стулины — прямо за стенкой, ближе к лифту. Обычно мы с Николаем вместе ехали на службу и возвращались домой. Николай был моложе меня на три года. Однако в наших отношениях эта разница не ощущалась.
