Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов
- Приготовиться, будем прыгать, - сказал Светлане Михаил.
- Я готова, - последовал спокойный ответ. Открыли люк. Девушка остановилась в ожидании команды и молча посмотрела на Михаила.
- Веришь, что не ошибся? - спросил ее Михаил.
- Верю! До встречи после войны! - И, выждав сигнал, радистка нырнула в темную бездну.
- Отважная дивчина! - произнес вслух Михаил Акимович и после некоторого раздумья добавил: - Может быть, и встретимся...
После возвращения на аэродром экипаж поздравляли с успешным выполнением специального задания. Уже была получена радиограмма молодой радистки. Тот же незнакомый полковник сообщил:
- Все произошло, как и предполагалось. Первую радистку в перестрелке с немцами тяжело ранило, вышла из строя радиостанция. Мало того, в назначенный день встречи с самолетом группу вновь выследили, и ей пришлось принять ночной бой, чтобы отвлечь немцев. Вот и произошла задержка с сигналами. Уходить же с этого места - значило надолго потерять связь с Москвой.
29 августа 1942 года мы готовились к нанесению ударов по административно-политическим и промышленным центрам Германии. На этот раз только четырем экипажам полка, на самолетах которых был достаточный ресурс моторов, предстояло ударить по Берлину, а остальные экипажи, в том числе и наш, имели задачу бомбить объекты Кенигсберга.
Первым в эту ночь взлетел Владимир Пономаренко, за ним Эндель Пусэп, Михаил Родных и замыкал группу Борис Кубышко. С некоторым интервалом за ними взлетели остальные экипажи полка.
Было безоблачно, во всю мощь светила луна, создавая нам благоприятные условия для полета, а истребителям противника - для поиска и атаки наших бомбардировщиков. Воздушные стрелки были начеку с момента взлета.
Полет четверки самолетов к Берлину протекал нормально, это подтверждали донесения экипажей. В море развернулись на Штеттин. Идущий впереди Пономаренко близко подошел к городу, и тут же прожекторы схватили его самолет. Заработали крупнокалиберные зенитки. Но не прошло и минуты Пономаренко ушел из зоны обстрела. Остальным экипажам это послужило предупреждением, так как заход без необходимости на город ничего хорошего не сулил. Затем все экипажи шли уже на заданной высоте бомбометания - 7500 метров.
Когда штурман Михаил Легкоступ доложил Владимиру Пономаренко, что до центра Берлина осталось лететь пятнадцать минут, тут, как по команде, в небо поднялось огромное количество прожекторных лучей. Прожекторы внешнего пояса обороны Берлина были расставлены так, чтобы на высоте от 5000 метров и выше лучи, перекрещиваясь, создавали сплошное световое поле. Самолет, оказавшись в этом поле, хорошо просматривался, и фашистским истребителям предоставлялся удобный случай для атаки бомбардировщика снизу сзади. При полетах на высоте от 7000 метров и выше лучи прожекторов рассеивались и не действовали, как на средней высоте. Поэтому Пономаренко спокойно продолжал полет к цели по приборам.
Вошли во внутренний пояс обороны - зону действия зенитной артиллерии. Теперь прожекторы работали группами - кустами, концентрируя свои лучи на одном самолете. Запахло взрывчаткой. Снаряды рвутся вокруг самолета, значит, ведут прицельный огонь.
- Одна минута до цели, - доложил Легкоступ.
Берлин давно был под самолетом, и штурману очень хотелось ударить по центру. Пономаренко тоже увидел впереди себя темный небольшой многоугольник, откуда уже не "выстреливали" свои лучи прожекторы. Да, это центр Берлина.
Михаил нажал кнопку сбрасывателя, и 12 ФАБ-250 провалились вниз. Получив доклад штурмана "Сбросил!", Пономаренко ввел самолет в левый разворот и на максимальной скорости со снижением начал выходить из светового плена...
Обратный полет прошел без происшествий, и, пробыв в воздухе около двенадцати часов, Владимир Пономаренко благополучно приземлился на своем аэродроме. Сели и два других экипажа. Четвертый экипаж - Бориса Кубышко с боевого задания не вернулся. В последней радиограмме он доложил: "Задание выполнил по основной цели. Повреждена бензосистема..."
В столовой летного состава приготовленные приборы и рюмки с водкой для Бориса и Михаила остались на столе до очередного приема пищи. Такой установился в полку порядок.
...Я еще раз посмотрел листок с фотоснимком и только теперь заметил, что в нижнем углу карандашом мелко написан перевод надписи: "Советский тяжелый бомбардировщик Пе-8. Сбит над Берлином. Отличается большой дальностью, грузоподъемностью и хорошими аэродинамическими данными. Размеры свойственны русскому мужику".
Самолету была дана объективная оценка. Такую же оценку дали газеты многих стран мира уже после первых налетов на Берлин в августе 1941 года.
"Сбит над Берлином..." Враг свидетельствовал, что шесть пятисоткилограммовых бомб разорвались в его логове, что, несмотря ни на какие преграды, советский экипаж выполнил свою боевую задачу.
В период затишья на фронтах
Как и всегда после перерыва в боевой работе, мне необходимо было нанести на свои полетные карты изменения линии фронта, которые на этот раз оказались весьма существенными.
Войска Западного и Калининского фронтов, освободив города Ржев, Гжатск, Вязьму, вышли на дальние подступы к Смоленску. Выдвигавшийся далеко к Москве ржевско-вяземский выступ, который мы в шутку называли аппендицитом, был ликвидирован. В эти дни у противника было оживленное передвижение перевозка войск, техники, снаряжения. И оба полка нашей дивизии действовали только по железнодорожным узлам и станциям на этом направлении. В районе Курска советские войска отбросили врага далеко на запад и к концу марта перешли к обороне, образовав огромный выступ. После этого положение сторон стабилизировалось. Наступило затишье по всему фронту. Лишь на юге нашей страны, в" низовьях Кубани и на Таманском полуострове, бои продолжались. Войскам Северо-Кавказского фронта Ставкой была поставлена задача уничтожить на Кубани вражескую группировку и освободить Таманский полуостров.
Готовилась к действиям в Крыму и наша дивизия, но эта задача с нее была снята. В течение семи ночей апреля мы принимали участие в налетах по объектам городов Кенигсберг, Данциг, Тильзит, Инстенбург. Причем Кенигсберг бомбили пять ночей, Данциг - две и Тильзит - три ночи.
Семь вылетов сделал и наш экипаж, теперь уже экипаж Героя Советского Союза майора Александра Сергеевича Додонова. Этого высокого звания наш командир был удостоен 25 марта 1943 года. Этим же Указом звание Героя Советского Союза было присвоено капитану М. В. Родных.
Арсеи Чурилин был назначен командиром корабля, одновременно получив звание капитана. Вместо него вторым летчиком в экипаж назначили лейтенанта Константина Бездольного. До войны Бездольный несколько лег летал в Средней Азии на самолете ТБ-3, перевозил серу с места ее добычи на завод. Летал много, но только днем, в безоблачную погоду или под облаками, и имел налет в несколько тысяч часов. Накопленный опыт позволил Константину быстро освоить полеты ночью и в облаках.
