Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
Суд констатировал, что в направлявшихся ему материалах, равно как и во всех предыдущих запросах Генеральной прокуратуры РФ, «содержатся общие рассуждения, порой трудно понятные и запутанные». По основным вопросам, которые просил разъяснить Княжеский земельный суд, от ходатайствующего органа так и не поступило никаких вразумительных ответов. Следственные органы России не смогли в ясной и доступной форме разъяснить уголовно-правовое значение испрашиваемых ими документов.
Одновременно судья земельного суда, доктор юридических наук Н. Нетцер, напомнил беспокоящему его прокурорскому ведомству о недопустимом «рецидиве» предпринимаемых действий, сославшись на ранее состоявшееся в аналогичной ситуации в связи с обращением Генеральной прокуратуры РФ решение Федерального суда Швейцарии от 13 августа 2007 года. Помимо указания на политическую и дискриминационную подоплеку процесса над Ходорковским и Лебедевым швейцарский суд констатировал: ходатайствующий орган, несмотря на многочисленные возможности объяснить свой образ действий, был не в состоянии привести необходимые детали; им были даны «скудные и неясные ответы на вопросы»; представленные данные «содержат огромное количество неточностей».
Стоит ли поэтому удивляться, что суд Лихтенштейна, как и ранее суд Швейцарии, отказался предоставить правовую помощь российским следователям, игнорирующим или просто не понимающим суть указываемых им недочетов. Впрочем, в любом случае им вряд ли бы удалось независимых и объективных судей европейских государств убедить в существовании криминала в гражданско-правовых сделках и финансовых операциях, искусственно, вопреки закону и здравому смыслу втиснутых в рамки российского Уголовного кодекса.
Не случайно в арсенале выражений Платона Лебедева, которыми он активно пользовался на протяжении расследований и судебных заседаний, далеко не последнее место занимали такие нелицеприятные термины, касающиеся подходов представителей стороны обвинения, как «шизофрения», «шпана», «обезьянник» «клиника», «невменяемость».
Вспоминаю, как во время ознакомления с материалами дела защите была представлена аудиозапись допроса Михаила Ходорковского. После выяснения анкетных данных мы услышали первый вопрос следователя, прозвучавший так: скажите, какие должности вы занимали в ЮКОСе? В ответ был слышен смех Ходорковского, после чего он извинился и начал отвечать. Комментарии, как говорится, излишни.
Аудиозаписи касается и другой красноречивый пример. Допрашивался свидетель по вопросу о сделках с ценными бумагами и связанными с этим денежными расчетами. Следователь, судя по прослушиваемой нами пленке, вел себя довольно раскованно, шутил, пытался демонстрировать свои познания в экономике. И вот из его уст прозвучал такой своеобразный вопрос: а на какой цвет поступали деньги? Повисла пауза, поскольку явно ошарашенный свидетель просто не знал, как на такую глупость реагировать. Он смолчал и тогда, когда следователь предложил ему на выбор несколько цветов. Что имел в виду сей правдоискатель, осталось неизвестным, тем более что в письменном тексте протокола допроса этот фрагмент занимательной беседы обнаружить не удалось.
Копилку печально-курьезных изобретений представителей следственной бригады может пополнить и такой пример. В обвинительном заключении в числе доказательств по второму уголовному делу приведена электронная переписка нескольких сотрудников ЮКОСа, включая Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, «с предложением указанным лицам о недельной поездке на джипах по югу России с охотой и рыбалкой, а также ответы лиц, которым направлялись эти почтовые сообщения».
И вот какую криминальную подоплеку усмотрел в этой переписке составитель обвинительного заключения следственный генерал Валерий Алышев: «Данные документы подтверждают сплоченность членов организованной группы, устойчивость, общность интересов, в том числе и усилия, направленные на обеспечение общего времяпровождения. То, что данное предложение направлено Ходорковским, свидетельствует о его главенствующем положении в группе и направлении усилий для сплочения членов организованной группы».
Остается только добавить, что, когда это сверхмудрое умозаключение было оглашено в зале Хамовнического суда, там стоял сплошной хохот.
§ 3. Прокуроры
«Один только у нас 6 уезде порядочный человек – прокурор, да…»
Н.В. Гоголь «Мертвые души»«Также отражены реквизиты учредителей общества. Имеются соответствующие подписи Алексеева и Карла Маркса. Все, Ваша честь».
Из оглашения в суде прокурором Валерием Лахтиным учредительного договора ООО «Митра» 23 октября 2009 годаВновь начну с хорошего, а именно – с того, что мне посчастливилось в своей работе застать прокуроров, добросовестно исполнявших свои обязанности. Особо подчеркну – во время работы именно адвокатом, что, наверное, сейчас выглядит несколько парадоксальным и во что трудно поверить.
На память приходит случай, когда по моей жалобе одна из районных прокуратур отменила постановление о возбуждении уголовного дела об уклонении от уплаты налогов, инициированное прохиндеем – налоговым полицейским, обманувшим молодого и неопытного следователя.
С удовольствием вспоминаю и государственного обвинителя, работавшего в свое время в Измайловском районном суде г. Москвы. Он, внимательно следя за ходом процесса, в итоге зачастую оставлял нас, защитников, без работы, заявляя суду в прениях сторон об отказе от неподтвердившихся обвинений. Порой таких обвинений было куда больше, чем оставшихся. Я как-то спросил его, зачем он это делает. Прокурор справедливо заметил, что совершенно ни к чему навешивать на подсудимых лишнее и они должны быть наказаны только за реально содеянное, притом правильно квалифицированное.
Как часто потом я вспоминал этого прокурора, когда видел в судах явных недавних выпускников вузов в синих мундирах, чья речь по итогам непростого порой судебного разбирательства сводилась буквально к двум фразам: «Вина доказана» и «Прошу назначить наказание в виде пяти лет лишения свободы». Такие же картины зачастую наблюдаются и сейчас. Вот впечатления одного из зрителей: прокурору-женщине на вид лет 25 максимум. «К процессу никакого интереса не проявляла, слала кому-то эсэмэски по телефону со стразами и притачанной плюшевой обезьянкой. А в конце встала, одернула юбочку и сказала ангельским голоском: “Обвинение требует 12 лет лишения свободы”»[36].
Видимо, печальные размышления о качественном состоянии сегодняшнего прокурорского корпуса посещают не только меня. Не раз столкнувшись с представителями службы «ока государева», журналистка Ольга
