Дима Билан - Хроники. От хулигана до мечтателя
Но когда мы покинули вечеринку и сели в машину, оба уже были на взводе. Я в тот момент думал, что перечил именитому продюсеру и что, видимо, дальнейшая совместная работа с ним мне не светит. И уже внутренне был готов к тому, что сотрудничество может на этом прекратиться.
Айзеншпис же был страшно недоволен — мол, как же так, я для тебя стараюсь, а ты еще и упираешься?.. Да как ты посмел?! Кто ты такой?!. Всю дорогу я выслушивал его красочные экспромты в мой адрес — и вынужден был молча признавать их сложность и силу воздействия. Босс умел за гнуть, как следует — сказывалась многолетняя практика.
На тот момент я еще не прошел его школы, а потому долго не вытерпел. В районе Белорусской машина притормозила на светофоре, и как только мы снова тронулись, я распахнул дверь и выскочил на ходу на Садовое кольцо, по которому мы двигались в сторону Волоколамского шоссе — возвращались на Сокол. Машина взвизгнула тормозами, дверца приоткрылась.
— Эй, куда?! — возмутился Айзеншпис, несколько сбитый с толку моим поведением. — А ну вернись!
— Да пошел ты! — не оборачиваясь, крикнул я. Первый раз назвал тогда его не на «Вы».
И зашагал в сторону метро, резонно полагая, что это мой последний день и с Айзеншписом, и в Москве, и, может быть, вообще в шоу-бизнесе.
У МЕНЯ ВСЯ ЖИЗНЬ СУМАСШЕДШАЯ. И ПОСТУПКИ ВСЕ, МЯГКО ГОВОРЯ, НЕ ВСЕГДА УМНЫЕ. НО ЕСЛИ БЫ НЕ ЭТИ ПОСТУПКИ — НЕ БЫЛО Б АРТИСТА ДИМЫ БИЛАНА.
Я добрался до дома часа через два, не раньше. Перед этим я отправился бродить по Садовому. Смотрел на яркие вывески, которые когда-то казались мне волшебными, манящими, праздничными, а теперь превратились в китч кислотных тонов. Я шел и с грустью думал о том, что все это, возможно, скоро станет лишь воспоминанием... А я так мечтал о Москве и так хотел здесь остаться!
Я переваривал произошедшее, постепенно приходя в себя и успокаиваясь. Мысли рождались сплошь философские. Я вдруг почувствовал небывалую свободу. Если мне нечего терять, значит, и бояться нечего. Опасения по поводу того, смогу ли я оправдать ожидания продюсера, других людей, свои собственные, — растворялись, оставляя покой...
Чуть позже я сидел на лавочке перед своим домом, дышал относительно свежим ночным воздухом и смотрел вверх — туда, где должны быть звезды. Хотелось увидеть их и почувствовать причастность к чему-то огромному, как в детстве. Или не почувствовать, а вместо этого заметить, что они открыто насмехаются над маленьким человеком. Но звезд не было.
Я не знал, что я буду делать дальше, но точно знал, что обязательно найду выход. Успокоившись, я отправился спать.
На следующий день, ближе к обеду, раздался телефонный звонок.
— Ну, как ты там? — услышал я чуть надтреснутый, но бодрый голос Юрия Шмильевича.
— Нормально, — буркнул я. — А вы?
— Да я-то чего... Ты это... Сегодня концерт, помнишь? За тобой Леша заедет в полседьмого.
— Угу, — ответил я, стараясь скрыть радостное удивление.
А как же ожидаемое «я расторгаю все!» и «чтоб духу твоего здесь больше не было, сопляк! ..»?.. Я был готов ко всему. Но Юрий Шмильевич звонил как ни в чем не бывало и говорил ровным голосом без малейшего намека на скандал:
— Извиняй, потрепал я тебя слегка. Это не со зла, сам должен понимать.
— Да ладно, что там, — сказал я. — Все нормально...
Упираться не стоило. В конце концов, я тоже зачастую не подарок.
— Ну и лады, — сказал Айзеншпис и повесил трубку.
А я вздохнул с облегчением и стал собираться на вечерний концерт.
Меня уже не так тянуло в Кабардино-Балкарию. Я уехал покорять Москву, и я должен был это сделать. Все последующие годы сотрудничества с Айзеншписом я пугался именно такой перспективы: вдруг что-то сорвется, я не справлюсь, и — прощай, карьера. Чемоданы, поезд...
Но это был единственный случай, когда дело почти дошло до разрыва. Больше Айзеншпис никогда не позволял себе кричать на меня, тем более прилюдно. И я даже мысли не допускал, что такое вообще возможно. Хотя до идеальных рабочих отношений было все же далеко — прошло еще немало времени, прежде чем мы начали по-настоящему понимать друг друга.
Глава 18
«МОЕ СЕРДЦЕ ОСТАНЕТСЯ ЗДЕСЬ»
Будучи человеком контактным, я быстро сдружился не только с Леней Нерушенко, но и с другими ребятами из «Динамита». Одновременно с этим я резво догнал группу по популярности. Вскоре мы затеяли совместный проект — записали песню «Хочу стать олигархом» и сняли на нее клип в виде забавного 3D-мультфильма. «Динамиты» в ролике были изображены рисованными персонажами, а я — реальным человеком. Эту работу можно смело назвать гимном моей дружбе с «Динамитом».
С ИЛЬЕЙ ЗУДИНЫМ ИЗ «ДИНАМИТА»
K тому времени я уже ощущал всю тяжесть «бремени славы». Нам с Юрием Шмильевичем периодически поступали разнообразные предложения сотрудничества. Но вот на связь с нами вышли люди, попытавшиеся заинтересовать меня не просто новым проектом, а более выгодными условиями для меня лично как артиста. Проще говоря, меня собрались переманить у Айзеншписа.
Хоть в подобных ситуациях и нет ничего незаурядного это часть опыта всякого успешного человека, — но меня случившееся впечатлило. Это было что-то новое. Да и события развивались вовсе не по стандартному сценарию. А посему добавлю-ка я к данному происшествию немного подробностей.
Сперва следует напомнить, что мир шоу-бизнеса тесен, здесь все друг друга знают. А если не знают, то наводят справки и получают исчерпывающую информацию. Тут принято договариваться между собой цивилизованно, избегать скандалов и учитывать интересы всех сторон. Бывают некрасивые прецеденты, куда ж без них, но люди, которые хотят заниматься шоу-бизнесом серьезно, волей-неволей постигают азы деловой этики.
Поэтому переход артиста к другому продюсеру выглядит как заключение новой сделки и почти всегда обходится без стрельбы... Поймал вас, а? Представьте, что вместо многоточия там смайлик, и продолжим. Так: всегда без стрельбы. Несмотря на это, истории подобных «измен» мне всегда были неприятны. Возможно, в силу природного максимализма. Или просто потому, что я долго привыкаю к людям, мне нужно время, чтобы сработаться и притереться.
Игорь Крутой, продюсер, бизнесмен:
