Виктор Урвачев - На перехват! Летная книжка «сталинского сокола»
Общая оценка — «отлично».
Разрешаю инструкторские полеты на самолете Як-11 после самостоятельной тренировки. Командир 34 иап Малахов.
Як-11 — двухместный учебно-тренировочный истребитель, на котором был установлен ряд рекордов скорости, высоты и дальности полета.
После этого до конца года — еще около полусотни инструкторских полетов уже на Як-11, и в том числе:
08.07.48, Як-11. Выброска парашютистов, 1 полет, 12 минут;
11.08.48, Як-11. Выброска парашютистов, 4 полета, 1 час.
Подозреваю, что с такими вылетами связаны обстоятельства, о которых рассказывал отец. Дело в том, что его близкий друг парашютист, о котором уже упоминалось, подполковник Н. С. Кулавин, после войны был начальником парашютно-десантной службы дивизии, в которой они служили вместе, и ведал парашютной подготовкой и тренировкой летчиков. При этом за каждый выполненный парашютный прыжок ему следовали какие-то деньги. Отец рассказывал, что Николай Кулавин иной раз приходил с предложением: «Жора, давай слетаем, я прыгну, получим деньги и пойдем выпьем».
Инспектор-летчик по технике пилотирования и теории полета 147-й иад ПВО майор Г. Н. Урвачёв
* * *В 1948 г. 55 полетов на Ла-7, и в летной книжке появляется выписка из приказа:
19.08.48. За быстрое и качественное окончание 4-й задачи КБП (курс боевой подготовки) ПВО-48. Благодарность. Командир 1 иак генерал-майор Рыбкин .
Бывший командир 34-го иап Л. Г. Рыбкин командовал корпусом на Дальнем Востоке с июля 1946 г. В декабре 1948 г. он убыл в Москву на учебу в академии. А отец, уже майором, продолжал совершенствоваться в летной работе, решая необходимую для этого очередную задачу курса боевой подготовки:
16.09.48. За отличное окончание 5-й задачи КБП-48. Благодарность. Командир 147 иад полковник Петрачев.
В августе, сентябре и октябре — участие в летно-тактических учениях, а также полет на проверку техники пилотирования с такими фигурами высшего пилотажа, как иммельман с петлей и двойной иммельман.
О технике выполнения этих фигур впечатляюще писал Герой Советского Союза полковник Е. Г. Пепеляев: «На скорости большей, чем нужно для петли… летчик выполняет полупетлю (иммельман) с таким расчетом, чтобы в верхней точке петли без перерыва и разгона самолета скорость позволила выполнить вторую петлю или полупетлю. Чтобы обеспечить необходимую скорость для последующего выполнения второй петли… летчики тянут ручку управления на себя с такой силой, что создают очень большие перегрузки». Далее он называет эти перегрузки «неимоверными».
Отец выполняет пилотаж, для которого, полагаю, летчику, кроме здоровья и соответствующей квалификации, нужен и такой мощный самолет, как Ла-7:
13.10.48, УЛа-7, пер. кабина:
взлет — отлично;
набор «Н» — отлично;
вираж 60° прав. — отлично;
вираж 60° лев. — отлично;
штопор лев. — хорошо;
штопор прав. — хорошо;
боевой разворот лев. — отлично;
боевой разворот прав. — отлично;
осмотрительность — без замечаний;
Общая оценка — отлично.
петля — отлично;
ранверсман — хорошо;
иммельман — отлично;
иммельман с петлей — отлично;
двойной иммельман — хорошо;
замедленная бочка — хорошо;
управляемая бочка — хорошо;
спираль — отлично;
расчет — отлично; посадка — отлично.
Инспектор по технике пилотирования 1 иак капитан Донцов.
Мне нравится представлять, как эти два пилота, отец и Донцов — им нет еще и тридцати, но они уже опытнейшие летчики-истребители — крутят немыслимые фигуры на мощном истребителе в бескрайнем небе, а после полетов «обмывают» оценку, которую один дал, а другой получил. Но «неимоверные» перегрузки проверяемый и проверяющий испытывали вместе.
А может, этого и не было.
Совершенствуется подготовка по боевому применению, но это уже повторение пройденного во время войны — ночная атака в свете прожектора:
3.11.48. УЛа-7, передняя кабина, ночь. Провезен для отработки атак по конусу, освещенному прожекторами по упр. 178 КБП-48…
Разрешаю производить стрельбы ночью по освещенному конусу на боевом самолете. И.о. командира 34 иап ПВО майор Веселков.
Но через неделю отец покинул полк, так как был назначен инспектором-летчиком по технике пилотирования и теории полета 147-й истребительной авиадивизии. Однако нельзя не вспомнить об интермедии с негласными осведомителями особого отдела, разыгравшейся до этого, в бытность его командиром эскадрильи, и о которой он как-то рассказал.
Негласные осведомители
Однажды к нему пришли несколько летчиков и пожаловались, что в эскадрилье двое техников «стучат» в особый отдел. Отец удивился:
— Как вы это узнали?
— Вычислили. Только что-нибудь скажешь в курилке, как сразу вызывают в особый отдел. Это не жизнь. Примите меры, командир.
— Что я могу сделать, вы же знаете — у особистов своя подчиненность.
— Вы командир, вы и думайте, но так жить невозможно.
Отец по совету летчиков немного подумал и вызвал этих двоих:
— Мне стало известно, что вы обо всех происшествиях в эскадрилье докладываете в особый отдел.
Двое вздрогнули и замерли, а он продолжил:
— Молодцы, объявляю благодарность, но впредь обо всем докладывать сначала мне, потом в особый отдел. Это приказ, идите.
Двое в замешательстве удалились, а отца на следующий день вызвал начальник особого отдела дивизии. Отец рассказывал: «Вошел в его кабинет, а он у меня за спиной сразу запер дверь на ключ. Кабинет был на первом этаже, окно раскрыто, подоконник низкий, и я, перешагнув через него, не торопясь пошел восвояси. Опешивший особист-подполковник закричал:
— Урвачёв, вы что себе позволяете, вернитесь!
— Нет, это вы мне объясните, что делаете? Я старший офицер, командир, пришел в штаб своей дивизии, а вы со мной, как с девицей, в кабинете на ключ закрываетесь. От кого?
— Ну, ладно, — сбавил он тон, — почему вы препятствуете работе органов и расшифровали наших негласных осведомителей?
— Я не препятствую, а, наоборот, поощрил их за эту работу, а претензии за расшифровку предъявляйте к ним — работать надо аккуратней.
