Григорий Зинченко - Побег из Бухенвальда
Евреев семьями забирали в Германию, как переселенцев, на работу, а везли в Освенцим. Мужчин и женщин сразу отправляли в баню. Перед этим они должны были сдать все продукты, которые привезли с собой. Бани же были устроены по-особому. Большой зал с трубами по потолку. Из труб были выведены душевые отверстия и это вполне походило на баню. Испуганных, загоняли в душ человек по двести. Когда польются первые капли воды, люди с облегчением начинают мыться, не зная, что их ожидает дальше. Вдруг вода кончается и по этим же трубам начинает идти газ — все задыхаются. Тела умерших загружают в вагонетки и отправляют в крематорий. С детьми поступали иначе — сажали рядами, мазали чем-то под носом и они спокойно засыпали. Дальше их ждала та же участь, что и родителей — на вагонетки и в крематорий. Все это делалось под большим секретом, но все же правда об этих ужасах доходила до заключенных.
Дело в том, что все продукты, привезенные евреями, отдавали на кухню и из них готовили похлебку. Когда разливали в миски, то последним попадалось много металла. Люди жидкость съедали, а металл выбрасывали в мусор. Но потом досмотрелись, что это золото. В лагере оно не имело цены и его можно было увидеть даже на улице. Об этом узнали эсэсовцы. Повара, жившие в лагере, рассказывали, как однажды на кухню вбежало несколько десятков эсэсовцев и стали делать обыск.
Обратили внимание на хлеб, который лежал горкой, этот хлеб был отобран у евреев. Был дан приказ разрезать хлеб на четыре части. Обнаружилось, что во многих буханках было запечено золото. Так золото раскрыло тайну гибели тысячи евреев. Для заключенных это больше не было тайной. А ведь многие до сего дня не знают, какая судьба постигла их близких и друзей. Куда увезли их родных, после того как забрали на работу в Германию?
В Бухенвальде тоже были евреи, в основном, ученые.
Они работали в особом учреждении, куда доступ для всех был совершенно закрыт и кроме них туда никто не заходил. Эти ученые-евреи носили отличительный знак на груди и на спине. На одежде, такой же как и у нас, была вдобавок нашита еще большая шестиконечная черная звезда. Жили они в отдельных бараках, совершенно изолированные от остальных пленных. Поговаривали, что их заставляли работать над изобретением нового оружия, которого особенно ждал Гитлер. Их в конце концов все равно ждал крематорий.
Но среди всех этих ужасов, были и отрадные вести, доходили слухи, что на всех фронтах немцы отступали.
Украину уже почти всю освободили и в некоторых местах фронт подходил к Польше. Первая победа была на Курской дуге, примерно год назад, когда был открыт Второй фронт. Для открытия Второго фронта немцы оттянули много дивизий с Востока на Запад, чем и ослабили свои войска. Но Гитлер еще надеялся на особо страшное оружие, которое надеялся выпустить, поэтому он любой ценой хотел затянуть войну. Если бы немцы не надеялись на это оружие, они бы давно уже капитулировали и просили бы мира. В последнее же время немцы быстро отступали и ясно было, что войну они проиграют. Когда я узнал все эти новости, то очень обрадовался, ведь мы были отрезаны от всего мира и совершенно не знали о положении на фронте. С новой надеждой стал вспоминать свой сон и слова: «Если сумеешь пройти преграду, будешь жив». Я думал, что преграду уже прошел, когда удрал из рабочего лагеря, а теперь предо мной откроется широкая светлая дорога.
Но не так было. В лагере радовались нашему приезду- прибыла свежая рабочая сила и очень много. Мы были сменой для тех, кто уже не мог работать. Теперь их будут отправлять в центральный лагерь. Люди были так истощены, что совершенно не могли работать — живые трупы.
Многие проработали здесь больше года. Пополнение привозили не больше двухсот человек в месяц и столько же увозили, как все думали, на поправку в карантинный лагерь Бухенвальда.
В последние же время через день стало приходить пополнение из основного лагеря Бухенвальда и из Освенцима, назад же отправляли обессиленных людей. С того времени, как стало много приходить пополнения, желающих не идти на работу стало больше. Во время вечерней проверки сильно ослабевшим давали специальные номерки с правом не выходить на работу.
Немного ознакомившись с новоприбывшими, местные стали расспрашивать о своих друзьях, которых отправили на выздоровление в карантинный лагерь еще полгода, год назад. Но никто их не знал. Никто не слыхал, чтоб кто-то из этого отделения возвращался в основной лагерь. Это был неприятный сюрприз, который сильно разволновал людей. Стало ясно, что с этого этапа ни один человек не возвратился в Бухенвальд. В своей камере я рассказал, как попал в этот лагерь
— Чех хотел избавить меня от крематория и отправил в это отделение, но предупредил, что не знает, какая участь меня ожидает, потому что из этого лагеря никто не возвращался. А ведь чех оказался прав, даже не зная точно ничего об этом лагере. Он хотел меня избавить от крематория в тот момент.
Мой рассказ стали передавать из уст в уста, люди были встревожены. Всех интересовал один и тот же вопрос: «Куда же все-таки люди делись?» Если раньше только догадывались, что не на поправку их отправляют, то сейчас стало очевидным, что здесь есть свой крематорий. Заключенные догадались, что за труба виднелась вдали. Раньше они видели ее, но думали, что это завод.
Решили проверить свою догадку. Как-то ночью поднялись все по тревоге, которую сделали сами. Внимание наше было приковано к трубе, из которой высоко в небо рвалось пламя. Заключенные из Освенцима стали рассказывать, что там, было восемь крематориев — днем трубы просто дымились, но ночью из труб непрерывно поднималось пламя. На другой день решили проследить за трубой еще раз, надеясь, что это был пожар. Днем ничего особенного, стоит труба, но к вечеру из нее потянулся дым, а ночью было такое сильное пламя, что заревом освещало всю окрестность. Оно и понятно, ведь столько слабых, неспособных к работе людей было во всех отделениях. Работали мы на секретном заводе и понимали, что нас не выпустят отсюда живыми. Тактику немцев мы уже раскусили, они следов за собой не оставят, хотя и проиграют войну. Никто не знал, что именно здесь строилось. Место, где мы работали, находилось на берегу какого-то озера или реки, конца не было видно, поэтому трудно было понять. Вокруг возвышались высокие горы, которые кольцом окружали наш лагерь, далеко впереди они поворачивали вправо. Под этими горами находились шахты. На всем побережье, сколько видит глаз работали заключенные. Мы вывозили из шахт вагонеткой камень и сбрасывали прямо в воду. Одни нагружали вагонетки, другие разгружали их. Целый день пленные долбили эту гору. Вход был небольшой, примерно метра три в высоту, внутри же были большие помещения. Стены отделяли нас друг от друга, поэтому мы не знали, что делают другие. С одного объекта на другой нас никогда не переводили. Не было никакой надежды выбраться из этого заточения. Как мы узнаем об окончании войны, даже если бы и дошли эти слухи, кто нас освободит отсюда? Думаю, что не все немцы, даже военные, знали об этом объекте. Теперь лагерным пополнениям никто не был рад. Единственно, что всех интересовало, где проходил фронт, ведь пока человек живой, он надеется на что-то, и никакие обстоятельства, какими бы безнадежными они не были, не могли убедить нас, что это конец. Мы знали, что к началу зимы Украина была полностью освобождена, американские войска вступили в союз и вроде перешли границу и уже воюют на немецкой земле. Кто-нибудь да скажет:
