Павел Басинский - Лев Толстой: Бегство из рая
Во-первых, в романе нет Лизы и соперничества с ней средней сестры. Нет этого волнующего момента женского соревнования, где на кон поставлен не кто-нибудь, а Толстой.
Во-вторых, в этой сцене не хватает третьего лица. Вездесущей, быстроногой Танечки, будущей Наташи Ростовой. Когда Толстой в сельце Ивицы деда сестер Берс Исленьева писал на столике: «В. м. и п. с. с. ж. н. м. м. с. и н. с.» («Ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне мою старость и невозможность счастья»), они были в гостиной не одни. Под роялем сидела Таня, спрятавшаяся от взрослых, которые заставляли ее петь. Этот несносный соглядатай стал свидетелем того, что Толстой скрыл в своем романе. А именно: Соня, в отличие от Кити, разобрать сложной аббревиатуры не смогла. «Сестра по какому-то вдохновению читала… Некоторые слова Лев Николаевич подсказал ей», – пишет Т.А. Кузминская. Ну, а если уж совсем держаться правды, Соня потом призналась сестре, что понять, что написал le comte на ломберном столе, она вовсе не могла.
Но Толстой не ставил задачи испытать Сонечку на сообразительность. Ему надо было приобщить ее к тайне. Заставить склониться вместе с ним над ломберным столом и сделать соучастницей заговора против старшей сестры. Да, заговора! В отличие от добряка Левина, Толстой-жених вел себя отнюдь не безупречно. Подав Лизе повод мечтать о замужестве с ним, он понимал, что сделать предложение средней сестре в обход старшей – это, мягко говоря, не comme il faut. Это не просто душевная травма, но очень серьезный подрыв репутации девушки как невесты.
В реальности Толстой писал на ломберном столе не только высокие слова о «невозможности счастья». Он писал еще и том, что в семье Берсов сложились превратные представление о его отношениях с Лизой. И просил Соню вместе с Танечкой (она тут, рядом, но они не знают об этом) помочь выпутаться из щепетильной ситуации.
Так что если Сонечка по первым буквам угадала косвенное признание в любви, то она должна была угадать и предложение вступить в заговор против сестры.
Это было жестоко по отношению к Лизе? Конечно! Месяц спустя, став хозяйкой Ясной Поляны, графиня Толстая покается в дневнике: «А Лизу бедную измучила, так меня и точит, так грустно, ужас…»
Перед тем как приехать в Ивицы, Берсы остановились в Ясной Поляне. Это был август 1862 года. Девушкам отвели «комнату под сводами», где раньше была кладовая, а теперь находился кабинет Толстого. Одного спального места не хватало, и хозяин предложил использовать раздвижное кресло.
– А тут я буду спать, – немедленно заявила Соня.
– Я вам сейчас всё приготовлю, – сказал хозяин.
И Толстой стал… стелить Соне постель. В воспоминаниях Т.А. Кузминской это описано с юмором, как Толстой «непривычными, неопытными руками стал развертывать простыни, класть подушки, и так трогательно выходила у него материальная, домашняя забота». Но в воспоминаниях С.А. эта сцена имеет иной смысл.
«Мы стелили с Дуняшей, горничной тетеньки, как вдруг вошел Лев Николаевич, и Дуняша обратилась к нему, говоря, что троим на диванах постелили, а вот четвертой – места нет. „А на кресле можно“, – сказал Лев Николаевич и, выдвинув длинное кресло, приставил к нему табуретку. „Я буду спать на кресле“, – сказала я. „А я вам сам постелю постель“, – сказал Лев Николаевич и неловкими движениями стал развертывать простыню. Мне стало и совестно, и было что-то приятное, интимное в этом совместном приготовлении ночлегов…»
Когда Толстой вышел, Лиза устроила Соне сцену. Но было уже поздно.
Пожалуй, Соня и сама не ожидала такого поворота судьбы. Летом 1862 года она пишет повесть «Наташа», которую, после серьезных сомнений, показала Толстому. Жаль, что эта повесть была уничтожена после свадьбы, как и ее девичьи дневники. Это особенно жаль потому, что «Наташа» произвела сильное впечатление на Толстого и определила некоторые черты и даже имена семейства Ростовых в «Войне и мире». По сути, еще не будучи невестой писателя, С.А. написала для него черновик будущих семейных страниц его произведения.
О содержании повести мы знаем из воспоминаний Т.А. Кузминской.
В повести два героя: Дублицкий и Смирнов. Дублицкий – средних лет, непривлекательной наружности, энергичен, умен, с переменчивыми взглядами на жизнь. Смирнов – молодой, лет двадцати трех, с высокими идеалами, положительного, спокойного характера, доверчивый, делающий карьеру.
Героиня повести – Елена, молодая девушка, красивая, с большими черными глазами. У нее старшая сестра Зинаида, несимпатичная, холодная блондинка, и меньшая – пятнадцать лет, Наташа, тоненькая и резвая девочка.
Дублицкий ездит в дом без всяких мыслей о любви.
Смирнов влюблен в Елену, и она увлечена им. Он делает ей предложение, она колеблется дать согласие. Родители против этого брака, по молодости его лет. Смирнов уезжает по службе. Описание его сердечных мук. Тут много вводных лиц. Описание увлечения Зинаиды Дублицким, разные проказы Наташи, любовь ее к кузену и т. д.
Дублицкий продолжает посещать семью Елены. Она в недоумении и не может разобраться в своем чувстве, не хочет признаться себе самой, что начинает любить его. Ее мучает мысль о сестре и о Смирнове. Она борется со своим чувством, но борьба эта ей не по силам. Дублицкий увлекается ею, а не сестрой, и тем самым, конечно, привлекает ее еще больше.
Она сознает, что его переменчивые взгляды на жизнь утомляют ее. Его наблюдательный ум стесняет ее. Она мысленно сравнивает его со Смирновым и говорит себе: «Смирнов просто, чистосердечно любит меня, ничего не требуя от меня».
Приезжает Смирнов. При виде его душевных страданий и вместе с тем чувствуя влечение к Дублицкому, она задумывает уйти в монастырь.
Повесть заканчивалась тем, что Елена устраивает брак Зинаиды с Дублицким, а потом выходит за Смирнова.
Благоразумная создательница «Наташи» всё-таки устроила брак Дублицкого со старшей сестрой, а сама предпочла более мягкий вариант женской судьбы – со Смирновым. Реальная С.А. уничтожила «Наташу», а для себя избрала роль служения гению. Но этой своей жертвы она не забыла. Брак с гением – всегда мезальянс, всегда неравенство, но кто в этом неравенстве «равнее» по части «жертвы»? Эта проблема была незримо заложена в основание семейного рая Толстых еще до свадьбы. Но должно было пройти немало времени, чтобы из зерна этой проблемы вырос настоящий конфликт.
Отношение Толстого к «Наташе» было сложным. Повесть, с одной стороны, озадачила его, а с другой – подстегнула чувства к Соне, которые именно с этого момента приняли необратимый характер.
Нет лучшего способа разжечь пламя страсти из тлеющего прутика, чем заставить «немножечко ревновать».
