Виктор Суходрев - Язык мой - друг мой
Вечером нас пригласили на официальный большой королевский банкет в честь высоких гостей. Происходило это в самом крупном отеле Катманду. Туда съехалась вся местная знать с семьями и придворными. Переводчиков, кроме меня, было еще два — Юрий Виноградов и Владимир Бурдин, полковник КГБ. Володя прекрасно владел английским. Его «засветили» еще тогда, когда он ездил в Америку с Микояном. С той поры он уже не мог активно работать в разведке и во время поездок советских высокопоставленных делегаций в англоговорящие страны занимался вопросами координации между нашей и местными службами безопасности, по совместительству иногда выполняя функции переводчика. Ворошилов предпочитал, чтобы именно Бурдин находился рядом с ним, по той простой причине, что командарм привычнее чувствовал себя рядом с полковником.
Столы поставили огромным каре. Ворошилова усадили рядом с королем. Фурцева и Козлов оказались на довольно большом расстоянии от них — на противоположной стороне. Между ними занял место премьер-министр Непала. Переводчики вновь сидели позади шефов: Володя Бурдин — за королем и Ворошиловым, а я с Юрием Виноградовым — за спинами Фурцевой и Козлова. Настроение у нас, разумеется, было не из лучших, понимали, что опять останемся голодными — ни на завтраке, ни после него, когда начались разного рода встречи, мы, переводчики, так и не смогли перекусить.
Еще до рассадки за столы к «большой троице» подошел мужчина явно европейского вида и, к нашему удивлению, поприветствовал нас на чистом русском языке. Это был хозяин отеля, как выяснилось, в прошлом — белый офицер, воевавший в армии Колчака. Потом он эмигрировал в Китай, а позже — в Непал. Наши руководители были изумлены, но от разговора уклонились. Ворошилов же вообще сразу отвернулся от «беляка». А я не упустил случая пообщаться.
Банкет тем временем продолжался. Огромные рыбины, окорока, всевозможные закуски, какое-то особым способом приготовленное мясо — все это поглощалось с большим аппетитом. Ну а нам, переводчикам, оставалось только глотать слюнки. И тут нас спас хозяин отеля. Он подошел ко мне и шепнул на ухо:
— Если сможете улизнуть от своих хозяев, то у меня в одной из комнат накрыт для вас стол, где выставлено все то же самое, что и здесь.
Я передал Фурцевой его слова. Екатерина Алексеевна кивнула, она вообще была доброй и отзывчивой женщиной. Сказала Козлову:
— Фрол, давай-ка мы с тобой немного помолчим, пока ребята по очереди сходят поесть. Обойдемся одним переводчиком на двоих.
Тот согласился: пусть перекусят. Первым пошел я, так как мне предстояло переводить официальную речь Ворошилова в конце обеда, и, соответственно, я раньше всех должен был быть наготове.
Е. А. Фурцева (третья слева) в Индии 1960 годНаконец-то я очутился за столом. Отведал рыбы, по-моему, приготовленной по-русски, и всего остального. Хозяин налил мне водки, от которой я тоже не отказался. Мы с ним выпили. Пока я ел, он рассказал мне историю своей жизни. Как воевал против советской власти, как потом скитался по миру. Он искренно радовался, что увидел соотечественников. Неважно, что это были члены Президиума ЦК и, если говорить о Ворошилове, бывший красный командир. Время все стерло, оставив лишь одно понятие — «Родина». Жена хозяина поразила меня красотой, кажется она была голландка. Они вместе приветили нас — накормили, напоили — от души.
Вернувшись на свое место, я стал переводить Фурцевой и Козлову и между делом рассказал им о хлебосольном соотечественнике. Но к моему удивлению, Екатерина Алексеевна лишь поморщилась и сказала:
— Ты знаешь, Витя, мне вся эта их еда не нравится. Когда вернемся в резиденцию, вот там мы сядем и по-настоящему закусим. А это я не ем.
После окончания банкета мы отправились в гостевой дворец. В те годы в Непале почему-то было плохо с электричеством. По вечерам сильно падало напряжение. Когда мы вернулись, в темных коридорах дворца едва виднелись тонкие красноватые нити в лампочках. Натыкаясь на стены и подсвечивая себе зажигалками, мы кое-как добрались до наших комнат. Однако плохое освещение не остановило Фурцеву в ее намерении устроить ужин в своем кругу. Охрана быстро накрыла стол. Появилась традиционная русская закуска — осетровая икра, копченая рыба, колбаса, овощи и несколько бутылок «Столичной».
— Вот это я понимаю, — радостно сказала Фурцева.
За столом сидели все наши, кроме Ворошилова. По выражению Фурцевой, «старика отправили спать». Началась обычная пирушка с непринужденными разговорами, несмотря на то что присутствовали два члена Президиума — Козлов и Фурцева. При таком общении они были простыми людьми — шутили, рассказывали анекдоты. Через некоторое время Фурцева сильно захмелела. Начальник охраны Владимир Чекалов прямо ей об этом сказал, и она не обиделась, поднялась и ушла к себе спать. А мы еще немного посидели без начальства и тоже разошлись по своим комнатам.
Храм Любви
Накануне я узнал, что в Непале в каждом городе есть площадь храмов. На ней обычно расположены несколько храмов и пагод, посвященных различным буддийским культам. Один из храмов, обязательно, — храм Любви. Такой храм в Катманду особенно славился резными изображениями весьма откровенных эротических сюжетов. Решили посмотреть. Ведь другого такого случая могло и не представиться: на следующий день мы должны были проститься с Непалом.
Е. А. Фурцева — почетный гость Индии 1960 годИ вот мы, трое переводчиков, пригласив с собой известного фотокорреспондента Якова Халипа, решили посетить этот храм Любви. С вечера договорились с непальцами насчет машины. У них водители в гараже дежурили круглые сутки. После вчерашнего немного побаливала голова, но предчувствие необычного зрелища бодрило. Мы разбудили шофера, который спал в огромном американском лимузине. Но затем возникла проблема: непалец никак не мог завести машину. Время шло, в девять мы уже должны были быть на завтраке вместе с делегацией. Выручил бывший разведчик Володя Бурдин. Он работал в Америке и эти автомобили изучил хорошо — нажал на какую-то кнопку, и машина, к великому удивлению непальского водителя, завелась.
Вот и храм Любви. Все, что о нем рассказывали, оказалось правдой. Яша вовсю щелкал фотоаппаратом. Побывали и в других храмах. А к завтраку прибыли без опоздания.
За столом Фурцева вдруг вспомнила, что у Ворошилова сегодня день рождения.
— Клим, у тебя же сегодня день рождения! — воскликнула она.
