Амани Уисааль - Проданная в рабство
– Как вы попали в нашу страну? – строго спрашивает блюститель закона.
– Меня привезли… Я познакомилась на дискотеке с компанией парней и они предложили хорошую работу и отдых в красивой и теплой стране.
– Разве так бывает? – удивилась я.
– Разве не так живут в южных странах?
– Не отвечайте вопросом на вопрос, если хотите поскорее избавиться от проблем! – настоятельно рекомендовала я. Данная категория девушек, которых мы между собой обозначали, как «залетные» меня раздражала. В отличие от подобных мне – попавших в эту обойму случайно по неосторожности (назовем это так) собственных родителей, эти девицы ехали пачками за «легкими деньгами» в Эмираты в зрелом возрасте. Источником их вдохновения были сомнительные предложения на дискотеках или объявления в интернете о высокооплачиваемой работе, где в скобках указывалось «не интим!».
– Могу я вам задать вопрос? – устало уточнила я. – Как вы можете соглашаться ехать в незнакомую часть планеты без знания иностранных языков, где у вас к тому же нет ни одного знакомого?
Очередная искательница приключений лишь устало пожимает плечами.
– Зачем вы это делаете? Они – пропащие души! И им по-моему безразлична ваша забота! – говорит полисмен на арабском. Я киваю, но предполагаю, что у этих юных пустышек есть родители, которым будет приятно, если их чадо вернется в добром здравии.
– Что было дальше? Вам оплатили билет в волшебную страну, иии?.. – задаю вопрос расстроенной и измученной допросом с пристрастием девушке.
– Мне сказали, что меня будут готовить в наложницы… Я думала, что это шутка. Я смотрела сериал про гарем, там вроде и не выглядело все страшно. Здесь, как нам пояснили, есть трудовой контракт, по истечению которого мы могли бы вернуться домой…
– Вы читали содержание этого документа? – немного злясь, напирала я на нее, а когда девица отрицательно покачала головой, буркнула: – Как же вы подписали бумаги, не читая и не понимая, под чем именно вы ставите свои каракули?
Глаза нашей гостьи увлажнились, она вдруг стала более робкой и скромной, хотя изначально пыталась вести себя весьма раскованно и уверенно.
– Машатэ – сватья то есть, как мне объяснили – составляла наше портфолио для богачей и рекомендовала различные услуги, – произносит еле слышно девушка.
– Услуги сексуального характера? – перевела я вопрос полицейского, фиксирующего полученную информацию. Наша гостья лишь пожала плечами, сказав, что она пока никаких услуг не предоставляла. Ее целью было хорошее замужество: с детьми и обеспечивающим мужем.
– Что же в России не нашла обеспечивающего мужа?
– У нас женщин больше, чем мужчин. И еще мужики зажравшиеся, жадные и слабые!
– Что же дальше с вами происходило? – интересовалась я нетерпеливо.
– Нас осматривал врач… и еще мы сдавали кровь на СПИД. После врача нас заставляли проходить необычный тест на сексуальность…
Девушек заставляли соблазнять мужчин, принявших мощное успокоительное. По эрекции судили об талантах и успехах учениц. С некоторыми занимались даже стриптизерши, чтобы максимально раскрепостить их.
– На что вы надеялись, – вопрошала я, не скрывая иронии.
– Попасть в гарем и там хорошо жить!
– Заключить контракт и не думать о насущном!
А некоторые честно признавались, что просто заскучали и захотели красивой жизни.
– Скуку испытывают те, кто не ценит жизнь! – ворчала я, цитируя кого-то из своих знакомых.
Я узнавала в подобных умозаключениях чисто русский подход: «я приеду, мне дадут все только потому, что я есть!». Но у счастливой сказки под названием «гарем», была изнанка, под названием «бордель», в которой словно безалаберные мухи в паутину попадали девушки либо с заурядной внешностью, либо с малозаметными дефектами. У них забирали паспорта, их избивали и заставляли работать обычными проститутками.
Допрос шел приблизительно час и за это время мы выясняли немного информации (она обычно была бесполезна). Полицейский надеялся узнать какие-нибудь имена, явки, пароли – все, что могло помочь разоблачить торговцев, умело скрывающихся от полиции, но получал одно и то же – пустословие.
Я не жалела девиц, искренне их считая недалекими. Каждая из подобных девушек мечтала о жизни-сказке, но на самом деле она получала по заслугам за свою наивность – лишь разочарование. Что касается меня – мне жаловаться было не на что, я была под опекой моего Господина. На мое содержание были выделены средства, и я могла покупать любые вещи, посещать салоны красоты, однако я была равнодушна к этим благам, потому что моя душа по-настоящему радовалась, только когда ОН был рядом. Я могла часами находиться рядом с ним, не докучая вопросами. Иногда Сабид уединялся в рабочем кабинете, и я тихонечко проходила и сидела в кресле неподалеку от него, вышивая или читая книгу.
– Хорошо когда ты рядом! – говорил он мне. – В эти мгновения я чувствовала себя полноценным человеком. Я откуда-то знаю, что после смерти мы обязательно встретимся! Потому что по-другому быть не может!
Именно во время поездки на родину я поняла, как судьбоносно было мое путешествие в далекие Арабские Эмираты. Именно в доме Джамили я обрела главную драгоценность всей моей жизни – шейха, он стал мне не только любовником, но и соратником, другом, мужем, сердцем которого я владела на протяжении всей его жизни. Густобровая женщина взрастила во мне клумбу красивых цветов без единого сорняка.
Теперь же шейхов искали девицы с половинкой грецкого ореха вместо мозга и пустотой вместо души. Нас обучали традициям местности, в которой мы обитали, покорности и услужливости. Главное, что я усвоила, – женщина должна быть тенью мужчины, его тылом, духовной опорой и подмогой, в этом (помимо рождения-воспитания потомства) было ее предназначение и счастье.
– Что для тебя важнее – я или твои сестры? – уточнил как-то Сабид. Я сделала вид что задумалась, но мне было понятно, что ответ его устроит только один – тот, который связан с его персоной. Так уж устроены мужчины: хотят пристального внимания, словно малые дети. Мне нравилось о нем заботиться и принимать его опеку. Что касается одной из сестер, оставшейся в далекой и уже чуждой мне стране, мы больше не виделись, не переписывались и не созванивались. Меня не тянуло туда больше, я была спокойна.
Одна из журналисток поинтересовалась как-то: не жалею ли я о том, что захлопываю двери в прошлое и отрекаюсь от собственной семьи, в которой есть кровные родственники. Я была удивлена, столь пошлой оценкой моих действий и примерно так поставила ее на место:
