Феликс Чуев - Ильюшин
– Ты был прав, там тучи истребителей, – сказал, вернувшись, Голованов.
Нашего летчика Ищенко, будущего Героя, спасли писатель Симонов и его шофер, отвезли в могилевский госпиталь. Многие сбитые становились в пехоте командирами взводов, рот, в зависимости от звания, а потом пробивались к своим. Вода в Березине была красной...»
Их сбивали, они попадали в грозу, что-то отказывало, но они шли на задание. Падали, пробивались к своим, попадали в плен...
Все продумали немцы. Даже в некоторых разговорниках для допроса советских военных после каждого вопроса следовал русский мат – в немецком разумении, русским так будет понятнее. Можно представить, как некий обер-лейтенант, ведя допрос, на ломаном русском читал с немецким акцентом наши нелитературные выражения: «Где твоя часть, б...?»
Все продумали, но...
Некоторые историки и литераторы уверяют, что к началу войны в стране не было новой авиационной техники или мало ее было. Однако почитаем, что пишет бывший нарком А.И. Шахурин:
«Если оценивать готовность к войне по освоению новых самолетов, то такая готовность была... К концу 1940 – в начале 1941 года выпуск старых самолетов почти повсеместно прекратили. Причем нередко это делали не постепенно, а сразу. В этом смысле очень решительно вел себя Сталин. Иногда нам хотелось немного что-то оттянуть, выпустить еще какое-то количество машин старого типа.
«Прекратить! Немедленно прекратить производство таких-то самолетов!» – приказывал Сталин.
И прекращали... И надо подчеркнуть, что это было сделано дальновидно».
Синим карандашом Сталин собственноручно начертал:
«Обязательство. Мы, Шахурин, Дементьев, Хруничев, Воронин, настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 г. до 50 самолетов в сутки».
И заставил наркома и его заместителей подписать обязательство.
Если в 1939 – 1940 годах даже со сверхурочными работами производили менее 20 самолетов в сутки, то к началу войны стали делать более 50, в июле – 60, в сентябре – более 70. Потом, из-за эвакуации, темп стал падать, но в дальнейшем выпускали 100 и более самолетов в сутки.
Известно, что в первый день войны немцы уничтожили свыше 1200 наших самолетов, причем более 500 из них погибли в воздушных боях. А немецкие потери – всего 37 самолетов...
Техника в стране имелась, но еще не была освоена. А времени история почти не отпустила. Не успели переучиваться на новые машины, не умели их ремонтировать. Чтобы освоить Ил-2, летчику нужно полгода... Какие бы ни выдвигались контрдоводы, очевидно, что, не подпиши в 1939 году Молотов пакт с Риббентропом, не было бы у нас в серии ни ильюшинского штурмовика, ни ильюшинского бомбардировщика. Эти машины, так же, как и истребители Яковлева, удалось завершить, потому что подпись Молотова отодвинула войну на год и десять месяцев. Руководители страны прекрасно знали, что 135 заводов Германии производят ежегодно по 10 тысяч боевых самолетов, и важен был каждый месяц мирной жизни.
Когда думаешь о конструкторе Ильюшине и его работе, понимаешь, что он не просто создавал новые самолеты, но и влиял на ход мировой истории. Для своего бомбардировщика он поставил задачу стратегическую – нанесение ударов по Германии, что и осуществлялось нашими летчиками.
Василий Васильевич Решетников, Герой-генерал, совершивший 307 (!) боевых вылетов на Ил-4, рассказывал, какой это непростой был самолет: «Им все время надо было управлять. Если на миг опустишь управление, не знаешь, куда он нырнет – вверх или вниз».
«На Ил-4 летать было сложно, но и разломать было невозможно, – добавляет другой ветеран Авиации дальнего действия Олег Дмитриевич Халмурадов. – Честно говоря, летать на нем могли бы, наверно, только русские. Как-то возвращались с боевого задания, смотрю: впереди летевший Ил-4 резко пошел к земле – на вражеской территории. Что-то случилось, подумал я, сяду рядом, подберу экипаж. Вижу – самолет нормально приземлился, летчик быстро выскочил из кабины и под плоскостью присел на корточки... Уборной-то на борту не было, а летать приходилось по 12 часов без посадки. Я расхохотался, а он влез в кабину и взлетел...
Американцы удивлялись: как вы летаете? У них в этом смысле все было предусмотрено, а у нас, как всегда...»
Чкалов как-то сказал с юмором, что романтика в авиации кончилась, когда на самолете появился туалет...
За годы войны Ил-4 очень преобразился. Было сделано несколько его модификаций – дальний разведчик, торпедоносец... На Северном флоте эти машины охраняли морские караваны союзников РQ столь необходимые нам в то время...
Но Ильюшин сам не думал, что его бомбардировщик сможет брать в боевых условиях 2,5 тонны бомб. Он стал проверять все узлы, но запас прочности заложил с резервом...
Легендарный Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов, командовавший во время войны Авиацией дальнего действия, подчинявшейся непосредственно Сталину, вспоминал:
«Несмотря на то что самолеты Сергея Владимировича имели огромный удельный вес в Военно-Воздушных Силах, сам конструктор был удивительно скромным, я бы сказал, малоприметным человеком. Его, как говорят, не было ни видно, ни слышно. Вторым таким человеком среди конструкторов был, по моему мнению, создатель непревзойденных истребителей Лавочкин...
Но Ильюшин при всей своей скромности был человеком твердым, и добиться от него изменений в конструкции было весьма непросто».
Дело в том, что по документации радиус действия Ил-4 сперва не позволял свободно летать по глубоким тылам противника. Дополнительная загрузка горючим увеличивала полетный вес самолета, и получалось, что надо меньше брать бомб. Но об этом в ту пору не могло быть и речи. Значит, оставалось только одно: увеличить предельно допустимый полетный вес самолета, что разрешается только в исключительных случаях. Когда штаб Авиации дальнего действия попросил Ильюшина увеличить этот вес, конструктор отказал.
Однако через некоторое время в печати стали появляться сообщения о налетах на глубокие тылы противника больших групп советских самолетов, наименования которых не упоминались.
Ильюшин понимал, что либо летают его машины, либо в АДД появились какие-то новые самолеты с большим радиусом действия. Ведь летать приходится уже от Москвы... Конструктор приехал к Голованову:
– Александр Евгеньевич, вот вы Берлин бомбите, у вас что, новые машины появились?
– Летаем на вашем самолете, – ответил Голованов.
– А как же с горючим, с боевой загрузкой?
– Подвешиваем дополнительные баки на 500 литров, а боевая загрузка – полная. Отличную машину вы сделали, Сергей Владимирович! У меня орлы прилетают – по три сотни пробоин, на честном слове тянут, а возвращаются!
Конструктор покачал головой и ничего не сказал. Но через некоторое время прислал официальное разрешение увеличить полетный вес его самолета.
«С таким полетным весом мы проработали всю войну, – говорит Голованов. – И, когда летали на предельный радиус за счет увеличенного конструктором полетного веса, брали дополнительную бомбовую нагрузку. Удивительный человек! Другой сделает на грош, а раззвонит повсюду на рубль!»
Голованов не раз весьма высоко отзывался об Ильюшине, выделяя его из всех наших авиационных конструкторов.
Во время войны в стране было два Главных маршала авиации – А.А. Новиков и А.Е. Голованов. Мнение Голованова об Ильюшине я слышал от самого Александра Евгеньевича, а мнение Новикова можно узнать из книги маршала авиации И.И. Пстыго «Труженики неба»:
«Нужно до земли поклониться создателю Ил-2 конструктору Сергею Владимировичу Ильюшину». Коротко и ясно.
Академик Г.В. Новожилов рассказывал, что сам Сергей Владимирович меньше говорил о штурмовике Ил-2, а больше о бомбардировщике Ил-4. Чувствовалось, что первенец ему дороже...
А я вспомнил, как в гостях у Шолохова в Вешенской зашел разговор о его романе «Тихий Дон», и Михаил Александрович сказал:
«Ребята, да я же написал „Лазоревую степь“!
Действительно, этот рассказ написан величайшим художником, богом литературы. И сам Шолохов как мастер гордился своей «Лазоревой степью», но для читателей его «Тихий Дон», естественно, затмил этот коротенький, кажется всего в восемь страничек, гениальный рассказ... Но то и другое люди оценили. Как и самолеты Ильюшина, достойно отработавшие войну.
Официально война закончилась в Потсдаме 8 мая 1945 года.
«Капитуляцию подписать здесь!» – сказал советский военачальник Жуков германцу Кейтелю, и у того упал монокль... И все-таки – русская душа! – когда увели побежденного фельдмаршала, Жуков приказал принести ему в камеру бутылку водки и закуску...
Еще шла война, но думали о будущем.
Часть 3
«2 августа 1944 года, – говорил А.Е. Голованов, – я подписал приказ о назначении макетной комиссии для заключения по двухмоторному пассажирскому самолету конструкции Героя Социалистического Труда С.В. Ильюшина».
