Александр Абрамов - Мужество в наследство
Едва самолеты успели заправиться, как зеленая ракета вновь подняла их в воздух. На этот раз группе Пологова предстояло прикрыть наземные войска. Летчики договорились на обратном курсе «попутно» заглянуть на мост. Урядов и Калинин прихватили бомбы. Но каково же было их удивление, когда они приблизились к переправе: двух пролетов около правого берега как не бывало! Из воды торчали лишь каменные быки и обломки металлических ферм.
Майор Друзенко весело посочувствовал вернувшимся летчикам:
— Значит, опоздали? Видать, соседи из двести шестьдесят третьего опередили. Перед ними ведь комдив тоже такую задачу поставил, — майор рассмеялся. — А если вы, хлопцы, расстраиваетесь, можно вам еще один мостик подкинуть.
Внезапно из-за облаков вынырнул тяжелый бомбардировщик «Хейнкель-111». Сверху на него жал Як-1. От «ястребка» пунктирами тянулись пулеметные трассы. В этот момент захлопали наши зенитки, и «як» отвалил в сторону. С земли отчетливо видели, как снаряды дырявят плоскости «хейнкеля». У бомбардировщика запылал левый бак. Самолет заскользил вправо, очевидно, пытаясь сбить пламя, и скрылся за лесом.
Друзенко с Пологовым и механиком вскочили в полуторку и погнали ее к месту предполагаемого падения самолета. Следом за ними тронулась вторая автомашина с Мазуркевичем и Копцовым.
Вскоре полуторка затормозила у дымящегося «хейнкеля». Однако экипаж его бесследно исчез. И вдруг Пологов заметил в поле ржи три мелькавшие головы. Фашисты спасались бегством. За ними кинулись в погоню. Когда беглецов начали настигать, один из них открыл стрельбу из пистолета. В ответ Друзенко и Пологов дали несколько предупредительных выстрелов. Поняв, что сопротивление бесполезно, фрицы побросали оружие и подняли руки.
Пленных обыскали. У старшего офицера, вероятно командира, Павел извлек из-за пазухи кассету с пленкой и пистолет.
Фашистов допрашивали в штабе полка. Помогал политрук Кусельман, неплохо владевший немецким языком. Сначала пленные вообще не отвечали на вопросы. Двое из них лишь злобно озирались, а третьего бил нервный озноб. Не слушая, о чем его спрашивают, он слезливо просил пощады.
Друзенко по телефону доложил о происшедшем Мачину и получил распоряжение переправить пленных в дивизию.
Из показаний немецких летчиков стало известно, что под Брянск прибыло крупное соединение «хейнкелей». В самое ближайшее время оно должно было принять участие в массированных налетах на Воронеж, Елец и другие города. Советское командование решило немедленно уничтожить новую авиагруппировку немцев. Операцию предполагалось осуществить в течение суток.
В полку Мазуркевича долго обсуждали план атаки. Пологов выступил с предложением несколько видоизменить боевое построение с учетом фашистской системы воздушной обороны и их тактики. Опыт подсказывал, что мало познать шаблонную стратегию врага, надо и самим в каждом отдельном случае применять многообразные и гибкие приемы. Тогда можно запутать противника и не позволить ему разгадать тот или иной маневр. Штурман считал, что за лидером разумно пустить на высоте 1000–1200 метров демонстративную группу «илов» и «лаггов» для того, чтобы отвлечь зенитки и истребители противника. А ударная группа штурмовиков должна подняться в воздух минут на пять позже.
Новую схему изложили на бумаге. По мнению Пологова, такое боевое построение должно оказаться неожиданным для немцев и позволить основной группе штурмовиков без особых препятствий преодолеть воздушный заслон и точнее накрыть цель.
Друзенко и Мазуркевич одобрили предложение штурмана. Договориться с командиром штурмовиков предстояло майору. Перед отъездом он сказал, что в порядке исключения на эту операцию полетит редактор газеты Кусельман, и попросил пристроить его на замыкающем «иле» в кабине стрелка.
Успех намеченной операции во многом зависел от четкого взаимодействия «илов» и «лаггов». Поэтому на обсуждение разработанного плана штаб дивизии собрал вместе летчиков-истребителей и штурмовиков. За основу приняли пологовскую схему боевого порядка. Его же назначили лидером.
Из партизанских сообщений в штабе знали, что с двух до трех часов дня пунктуальные немцы заняты обедом. Это время и решили использовать для атаки. Штурмовикам схема понравилась: истребители надежно защищали их со всех сторон. Маршрут над оккупированной территорией проложили ломаной линией, со значительным отклонением от курса, чтобы посты воздушного наблюдения противника не могли определить истинное направление удара.
Дальний полет потребовал подвески к самолетам дополнительных бачков с бензином, которые следовало сбросить, как только они опустеют.
…Внизу засверкали солнечные зайчики. Ведущая группа истребителей спустилась ниже. Все ясно! Это поблескивают стеклянные кабины вражеских самолетов. Ими заполнен весь аэродром — настоящее осиное гнездо.
Как и предполагалось, ударная группа беспрепятственно вышла на цель и успешно отбомбилась. Шесть вражеских машин сразу же вспыхнули, как свечки. Гитлеровцы спохватились с большим опозданием. Один из «мессершмиттов» попытался вырулить на взлетную полосу, но Алексей Урядов мгновенно «пришил» его к земле свинцовой нитью. Внизу поднялся переполох. Заградительный огонь зениток противника, казалось, достиг предела. От дыма и пепла в воздухе не оставалось просветов.
С запада приближались пятнадцать «мессершмиттов», вероятно вызванных на помощь. Истребители прикрытия рванулись им наперерез. Началась ожесточенная схватка. Тем временем штурмовики продолжали бомбить аэродром. Зенитки прекратили огонь, боясь задеть своих.
В круговороте потемневшего неба завертелись, замелькали крылья и фюзеляжи. Грохот пушек и пулеметов, натужный рев моторов — все смешалось.
Пологов стремился выиграть высоту, чтобы пробиться к ведущему «мессершмитту». Он по опыту знал, что стоит фашистам лишиться своего лидера, как они моментально теряются и проигрывают бой. От вертикального маневра у Павла потемнело в глазах. Он вывел машину в горизонтальное положение, и тут же по ее плоскостям дробно забарабанили пули: в хвосте повис «мессершмитт».
В подобные минуты возбуждение, которое обычно охватывало Пологова перед боем, уступало место расчетливому хладнокровию. Он умел безошибочно отделить главное от второстепенного, и это всегда помогало ему принимать единственно верное решение. Павла никогда не смущали риск и опасность. Их для него словно бы не существовало. В острые моменты у летчика появлялось как бы второе дыхание. Ему казалось, что не стань у самолета крыльев, он продолжал бы сражаться с врагами одной силой воли…
