Авраам Шварцбаум - Бамбуковая колыбель
Как мне разъяснили, финансовые трудности не были чем-то новым — они начались чуть ли не с первого дня существования школы.
Дневная школа была в свое время создана благодаря усилиям небольшой группы родителей, тесно связанной с нашей синагогой.
Остро неудовлетворенные уровнем еврейского образования в городе, эти религиозные евреи во главе со своим раввином открыли при синагоге еврейский начальный класс, в котором дети занимались круглый день. Эта крохотная «школа» — всего десять человек учащихся — скорее всего, навсегда осталась бы скромным начинанием нашей небольшой общины, если бы во всей стране не началось событие громадного социо-политического значения. Я имею в виду десегрегацию — то есть борьбу с дискриминацией национальных, прежде всего, «цветных» меньшинств в школах и университетах.
Ознакомившись с постановлением суда об интеграции в школах, родители-евреи получили на выбор три различные воспитательные возможности. Во-первых, они могли примириться с новой реальностью и приспособиться к ней (на практике это, кроме всего прочего, означало, что детей необходимо будет доставлять в школу на автобусах), в первую очередь — к существенному изменению самой школьной среды и уровня преподавания.
Существовала также вторая возможность — перевести детей в пригородные школы, за пределы городской черты, где процент цветного населения был ничтожен. Но многие семьи не могли позволить себе продать свои дома и переехать за город, так что и этот вариант не мог рассматриваться ими всерьез.
Наконец, можно было записать детей в частные школы по месту жительства. Существовало две разновидности таких школ: так называемые «христианские академии» — недавнее порождение американской школьной системы — и частные «подготовительные школы» старого типа.
В «христианских академиях» царил такой неприкрытый, навязчивый и крикливый протестантский религиозный фундаментализм, что даже самые ассимилированные еврейские семьи понимали, что эти школы не годятся для их детей. Зато «подготовительные» школы, в которых с давних пор учились дети из наиболее состоятельных семей, казались кое-кому вполне приемлемой альтернативой. Хотя и эти школы зачастую были связаны с теми или иными христианскими учреждениями, большинству евреев эта связь представлялась вполне невинной. Они считали, что посещение церкви — не такая уж дорогая плата за более чем существенное повышение уровня образования, получаемого их детьми, а заодно и своего социального статуса. Но тут возникало другое серьезное препятствие — фантастически высокая плата за обучение, которая была по карману разве что самым зажиточным еврейским семьям. Поэтому многие евреи, в принципе, готовые пойти на этот вариант, попросту не могли себе его позволить.
Таким образом, для весьма заметной части еврейских семей все три возможности были совершенно исключены. Осознав это, они решили послать своих детей в Еврейскую дневную школу. Но по мере быстрого увеличения числа учащихся стало очевидно, что помещения нашей синагоги недостаточно — дети в ней попросту не помещались. Было принято решение немедленно строить новое школьное здание. Однако из-за быстро растущей потребности в классных помещениях строительство было начато чересчур поспешно, без обычного в таких случаях предварительного сбора средств. В результате счет новой школы с самого начала отягощал весьма значительный банковский долг.
Попечительский совет понимал, что доходы, получаемые школой в виде платы за обучение, никогда не покроют школьные расходы. И хотя совет предпринимал все мыслимые и немыслимые попытки сбора недостающих средств, включая организацию лотереи, было ясно, что они заведомо не могли помочь школе избавиться от постоянного бюджетного дефицита. Тогда совет решил обратиться за помощью к Еврейской федерации.
Было подготовлено соответствующее прошение и собрано заседание совета, чтобы это прошение утвердить. И тут, в ходе дискуссии, один из представителей Федерации поднял вопрос об условиях приема детей в школу.
Полученный ответ гласил, что школа была и будет открыта для всех еврейских детей. Представитель Федерации, однако, не удовлетворился этим ответом и стал допытываться, каким именно образом школа определяет понятие «еврей». Глава совета, рабби Гольдштейн, разъяснил, что ребенок считается евреем, если его мать — еврейка по рождению или в свое время прошла соответствующий гиюр. Представителю Федерации и этот ответ показался недостаточным.
«Как вам известно, — сказал он, — наша Федерация представляет всех членов еврейской общины, а не какую-либо одну ее часть. Мы стремимся удовлетворить нужды всех входящих в нее евреев, включая реформистов, консерваторов и даже тех, кто не принадлежит ни к какому определенному религиозному течению. Что произойдет, если к вам обратятся такие еврейские родители?»
«Мы с удовольствием примем их ребенка», — ответил рабби Гольдштейн.
«Нет, я имею в виду случай, когда мать ребенка прошла гиюр, совершенный реформистским или консервативным раввином, признанным в нашей общине?» — отчеканил представитель Федерации.
«В таком случае мы будем вынуждены потребовать, чтобы ребенок прошел надлежащий гиюр.»
«Иными словами, вы не признаете законность реформистского и консервативного гиюра?»
«Совершенно верно», — подтвердил рабби Гольдштейн.
«Отдаете ли вы себе отчет в том, — резко сказал представитель Федерации, — что свыше девяноста процентов членов нашей общины принадлежат либо к реформистской, либо к консервативной синагогам? Знаете ли вы, что на долю тех десяти процентов евреев, которые принадлежат к вашей ортодоксальной общине, приходится всего две целых и одна десятая процента средств, собранных в ходе нашей прошлогодней кампании? Вы требуете, чтобы вся община финансировала еврейскую школу, которая не признает никаких раввинов, кроме своих собственных, и считает многих членов общины вообще неевреями — причем зачастую именно тех людей, которые внесли гораздо больше денег и потратили куда больше времени на общинные дела, чем те, кто присвоил себе право судить о их еврействе!»
Рабби Гольдштейн, явно заранее подготовившийся к такому обороту дела, мягко ответил:
«В действительности, наша школа как раз и представляет всю еврейскую общину. Состав наших учащихся отражает все взгляды на иудаизм, представленные в ней. Что же касается поднятого вами вопроса, то он возникает лишь тех редчайших случаях, когда мать потенциального ученика не является биологической еврейкой, только и всего.»
