Николай Черушев - Вацетис — Главком Республики
Октябрьские события 1917 г. ускорили процесс поляризации сил в обществе. Одним из ярых противников Советской власти выступало донское казачество во главе с Калединым. Для его поддержки руководители Белого движения замыслили перебросить чехословацкий корпус на Дон. В конце ноября 1917 г. в Яссах состоялось тайное совещание, на котором присутствовали представители Антанты, белогвардейского и румынского командования. В качестве представителя от чехословацкого корпуса выступал офицер Черженский, который позже рассказал: «Мне был поставлен вопрос, способна ли чехословацкая армия к вооруженному выступлению против большевиков и сможет ли она занять область между Доном и Бесарабией»{82}.
Томаш Масарик впоследствии признавал, вожди белого движения Корнилов, Алексеев и Милюков убеждали его присоединиться к ним и выступить против большевиков. Однако, по свидетельству Масарика, тогда корпус еще не был готов к такому выступлению. К тому же разгром мятежа легионеров 1-го польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого служил для них «устрашающим» примером. А начавшееся наступление советских войск против калединцев заставило окончательно отказаться от плана использования чехословацких частей на Дону.
Очередная попытка договориться уже с советскими властями о переброске чехословацкого корпуса на Западный фронт была предпринята в начале февраля 1918 г. Тогда в Киеве между командующим советскими войсками на Украине М. А. Муравьевым и представителями чехословацких организаций, за спиной которых стояли страны Антанты, состоялись переговоры, закончившиеся соглашением о свободном пропуске чехословацких частей во Францию. Однако и на этот раз достигнутое соглашение осталось нереализованным ввиду начавшегося немецкого наступления.
После заключения Брестского мира чехословацкий Национальный совет обратился к Советскому правительству с просьбой отправить корпус во Францию через Архангельск. Совнарком согласился (в принципе, без окончательного решения) пропустить эшелоны корпуса, но только другим, более безопасным для Советской власти маршрутом — через Сибирь и Владивосток. При этом Совнарком потребовал от Национального совета обеспечения ряда гарантий: контрреволюционно настроенные офицеры подлежали удалению из корпуса; чехи и словаки должны были передвигаться не как воинские части и подразделения, а как группы свободных граждан; оружие подлежало сдаче органам Советской власти. На случай отпора различным бандам по пути следования в эшелонах оставался минимум оружия. Однако на практике эти условия остались невыполненными.
Какие этапы «в верхах» проходило решение «чехословацкого вопроса», узнаем из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке М.Д. Бонч-Бруевича: «Падение самодержавия не отразилось на судьбе чехословаков, по-прежнему занятых нескончаемым «формированием». После Октябрьской революции корпус занял особую политическую позицию, в те дни ни для кого из нас не ясную.
Русский комиссар корпуса в середине марта приехал в Москву. Явившись ко мне (военному руководителю Высшего военного совета. — Н.Ч.)с докладом, он не скрывал уже своей тревоги по поводу антисоветских настроений, господствующих в корпусе, особенно среди его офицеров.
Поставив в известность об этом тревожном докладе кого-то из политических руководителей Высшего военного совета, я предложил срочно обсудить этот вопрос. На специально назначенное заседание Высшего военного совета был приглашен заместитель народного комиссара по иностранным делам Чичерин. Приехал и Дзержинский.
На заседании этом, происходившем в моем вагоне, присутствовали почти все военные чины Высшего военного совета — каждый из нас, военных специалистов, отлично понимал, какую угрозу для Республики представлял этот сомнительный в политическом отношении корпус, постепенно без чьего бы то ни было разрешения передвигавшийся с Юго-западного фронта, где он формировался, в центральные губернии России.
Весь корпус был уже на колесах, чехословаки двигались эшелон за эшелоном с оружием в руках и в полной, как нам доносили, боевой готовности. Было ясно, что корпус надо ликвидировать или, во всяком случае, разоружить. Мы, военные специалисты, входившие в Высший военный совет, стояли на самой радикальной точке зрения и были готовы пойти на любые крайние меры, лишь бы устранить угрозу вооруженного выступления чехословаков против Советской власти.
— Утопить их в Днепре, если не будет другого выхода, — весьма недвусмысленно предлагали и я и кое-кто еще из обычно сдержанных и не очень решительных бывших генералов.
Чичерин, больше всего обеспокоенный и без того трудным международным положением республики, даже слушать не захотел о таком решении, грозившем, по его словам, осложнить наши отношения с капиталистическими странами.
Троцкий (председатель Высшего военного совета. — Н.Ч.) то ли мало интересовался вопросом, то ли умышленно принял столь двойственную ему позу этакого разочарованного Чайльд-Гарольда и никого из нас не поддерживал. Стало понятно, что дальше разоружения корпуса совещание не пойдет. Вопрос о разоружении чехословаков, однако, упирался в их дальнейший маршрут.
Мне представлялось очевидным, что наиболее благоприятное время для разоружения упущено, — это надо было сделать, пока эшелоны чехословаков двигались растянуто в глубину. Теперь же, когда корпус начал сосредоточиваться, отсутствие у нас достаточно дисциплинированных воинских частей делало эту задачу чрезвычайно трудной.
Жаркий спор на заседании Высшего военного совета завязался и по вопросу о том, как вывести чехословацкий корпус из пределов Республики и переправить его во Францию. Последнее можно было сделать только морским путем, а, следовательно, либо через Мурманск, либо через Одессу или другой черноморский порт и, наконец, избрав самый дальний маршрут через Владивосток.
Последний маршрут вызвал самые категорические возражения мои и других военспецов. Выйдя уже из пределов Украины, чехословацкие эшелоны вот-вот могли оказаться в опасной близости от главной базы наших вооруженных сил и в случае мятежа захватить эту базу. Наконец, добравшись до Дальнего Востока, они могли столковаться с японцами, враждебно относившимися к советской Республике. Путь на юг, казавшийся мне более безопасным, был решительно отвергнут политическими работниками Высшего военного совета, считавшими, что направление туда чехословацких эшелонов резко усилит враждебные Советской России силы, действовавшие на Украине. Направление на Мурманск вызвало не менее обоснованные возражения: прибыв в незамерзающий северный порт, чехословаки могли стакнуться с англичанами, уже начавшими в этом районе интервенционистские военные действия в сторону Архангельска.
