Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
По трассе непрерывным потоком из Нагаево шли автомашины с грузами для приисков, хорошее снабжение увеличенных контингентов заключенных позволило почти в два раза перевыполнить установленный Совнаркомом план добычи золота. Дальстрой в 1935 году уже в августе выполнил плановое задание, утвержденное ему Совнаркомом на мартовском заседании, когда Берзин вместе с Серебровским выступали там с докладами.
11 сентября из Нагаево в Москву ушла зашифрованная телеграмма:
«Секретарю ЦК ВКП(б) Сталину
Председателю СНК СССР Молотову
Наркомвнудел Ягода
Соответствии результата разведки Дальстрой взял себя обязательство добыть этом году вместо утвержденных Правительством восьми половиной тонн химически чистого золота одиннадцать тонн шестого сентября это обязательство выполнено зпт состоянию одиннадцатое сентября добыто одиннадцать восемь десятых тонн химически чистого золота тчк конца года обязуемся дать сверх этого еще полторы тонны что составит итого за год тринадцать три десятых тонны или более семнадцати миллионов золотых рублей
Берзин»89.
Копию этой телеграммы директор Дальстроя отправил во Владивосток первому секретарю Дальневосточного крайкома ВКП(б) Лаврентьеву. С этим человеком Берзин подружился осенью 1932 года в Москве, в ЦК партии, когда на заседании Политбюро обсуждался вопрос о Дальстрое. Именно тогда, чтобы сделать директора особого треста единоличным правителем Колымы, его назначили «уполномоченным» Далькрайкома партии и Далькрайисполкома, хотя ни в каких уставах и конституциях такие должности не значились.
1 октября работы на горных полигонах были завершены. Трест сдал 16 тонн 326 килограммов благородного металла — в шлихе[16]. Из Москвы пришла правительственная телеграмма:
«Бухта Нагаева Берзину тчк Поздравляю рабочих и служащих Дальстроя с успехами в социалистическом строительстве на Колыме тчк Сталин»90.
Это была первая телеграмма на имя Берзина с такой подписью. Потом будут и другие. Нынешняя прибавила ему уверенности, в какой-то мере успокоила. Ведь в стране нарастал мощный вал массовый репрессий. И до Колымы пока докатывались лишь их отзвуки.
Глава 4
Нашли троцкистов
Среди забот Берзина по выполнению самого первого постановления Политбюро ВКП(б) о Колымском тресте была одна, которая постоянно не давала ему покоя. Двадцатый пункт постановления обязывал его:
«20. Считать необходимым в промышленном районе создать промышленный город, для чего распланировать его соответствующим образом с тем, чтобы на месте этого города уже теперь приступить к постройке домов, бань, школ, столовых, больниц, красных уголков, кино и т. д.
Выбор места постройки города определить Берзину»91.
Мы уже отмечали, что этот документ в свое время сочиняли люди, которые никогда не бывали на Колыме и поэтому совершенно не представляли реальных условий, в которых мог должен возникнуть в этих диких краях эдакий «промышленный город». Когда же Берзин стал разбираться в колымской обстановке, он понял нереальность поставленных задач.
Во-первых, территория «промышленного района», в центре которого этот город нужно было ставить, очень быстро изменялась. В 1932 году, когда руководство треста прибыло в Нагаево, территория этого района ограничивалась двумя правыми притоками реки Колымы — не более ста километров вдоль по течению. Но с каждым годом геологи открывали новые месторождения, уходя все дальше и дальше вверх по реке. К 1935 году вдоль Колымы вытянулась полоса приисков уже более четырехсот километров длиной. Некоторые из приисковых полигонов были разбросаны по колымским притокам, и, таким образом, полоса промышленных предприятий расширялась местами до 150–200 килограммов.
А постановление обязывало осенью 1931 года «уже теперь приступить к постройке домов, бань…» и т. д.
Выбор места закладки города стал почти неразрешимой проблемой. Несколько раз директор треста пытался подступиться к этому вопросу. Наконец, 12 декабря 1933 года своим приказом Берзин переформировал строительные организации треста «в связи с завершением в основном строительства Нагаевской базы, ввиду предстоящего развертывания строительных работ в районе основного производства». В качестве первого варианта местом для строительства города была выбрана площадка при впадении речки Утинки в Колыму: вблизи располагалось месторождения рудного золота.
В план Дальстроя на 1934 год директор треста заложил значительные средства на строительство вблизи приисков «будущего административно-краевого центра». Там планировалось построить административные здания объемом 3 тысячи кубометров и жилье объемом 21,9 тысячи кубометров. В план было включено создание в городе электростанции, технических мастерских, коммунальных учреждений, для начала работ было выделено 2,9 миллиона рублей.
План этот, однако, осуществить не удалось, и начало работ перенесли на 1935 год. А в тридцать пятом, как мы видели, новые прииски стали давать золото уже на левобережье реки Колымы. Они ушли далеко от Утинки. Поэтому в августе 1935 года Берзин принял новое решение: искать площадку для города ближе к этим новым приискам. Он отправляет группу специалистов на левый берег Колымы — для изыскательских работ по выбору, как он написал в приказе, «площадки для строительства административного центра в районе реки Таскан».
Результата изысканий доложили Берзину в начале октября 1935 года. Но они его не удовлетворили.
Еще несколько раз уточнялось место, на котором директор Дальстроя собирался возводить город у реки Колымы. То оказывалось, что площадка слишком мала, то трудно вести к этому месту дорогу, то еще какие-то причины мешали сделать окончательный выбор.
Только спустя несколько лет, когда Берзина уже не было в живых, стало ясно, что он — не там искал. Директору треста очень хотелось, чтобы столица Колымы встала обязательно на берегу реки, давшей название этому краю. А ведь совсем недалеко от тех мест, но только в стороне от реки Колымы, у ее притока Дебин, именно в те годы в прекрасном месте рождался поселок, который очень быстро мог бы стать городом.
На берегу крошечного ручья Ягодный, впадавшего в речку Дебин, дорожники осенью 1935 года начали строить себе промышленную базу и жилье. Широкая долина позволяла поставить здесь не только поселок, но и большой город[17].
Уже известный нам строитель Гассельгрен так вспоминал об этом периоде:
«Когда мы приступали к строительству в районе Ягодного, то там еще практически ничего не было, кроме нескольких избушек… Я взял геодезические данные, финансовые наметки и засел за составление плана застройки Ягодного. Особенно долго думать не пришлось (точнее, на это мне не отпустили много времени), и вскоре мой «генплан» ушел на согласование в УДС…
