Владимир Броневский - Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год
С одной стороны, опираясь о стену, с другой удерживаясь за низкие перила, по лестнице узкой и крутой, взошел я на самую верхнюю часть замка и лишь ступил последний шаг, то от невольного страха закрыл глаза. Представьте себя на такой высоте, куда не смеет всползать змея, а разве взлетать может только орел, прямо над глубокой, никогда не освещаемой солнцем пропастью, на дней которой с ужасным ревом с камня на камень падает река (Fiumiera называемая), подмывающая подошву горы и впадающая по северную сторону города в море. Над головой подымается другая скала столь высокая, что, не скинувши шляпы, не можно видеть ее вершины. Бесплодные горы, в беспорядке набросанные одна на другую, одна другую превышающие, бурный шум падающей реки представляли природу во всей ее дикости и ужасе; но, опустив глаза вниз, видишь ее во всем величии и красоте: зелень, сады, строения и корабли, представляющиеся в углублениях между гор и в заливах, оживляя унылое местоположение, заставляли удивляться столь близкому соседству плодородия и бесплодия. Город лежал у меня прямо под ногами, в нем не видно было улиц, а все казалось домиками. Скат горы, на вершине коей я стоял, был столь крут, что если б бросить ядро, то оно должно бы скатиться до домов. Катарская губа в отдаленном краю подобна была блюду, налитому водой, в котором для забавы детей расставлены маленькие кораблики. Фрегат «Михаил», стоявший близ крепости, казался моделью, которую одной рукой можно поставить на стол; купеческие суда, вдали лежащие на якорях, чуть заметны были черными пятнами, а лодки, идущие под парусами, уподобились мушкам, над поверхностью воды летающим. Холодный ветер, несмотря на солнечный жар, принудил меня оставить замок, и я сошел вниз или лучше покатился, и покатился так скоро, что в полчаса пробежал то пространство, по которому всходил вверх около двух часов. Неприступное положение и прекрасная ключевая вода понудили построить тут город, и замок был первое его укрепление; когда же город распространился, то и его обнесли валом и соединили с замком стенами, которые составляют треугольник. В 1667 году, после большого землетрясения, венецияне укрепили город семью бастионами или платформами; куртины между бастионами защищаются тонкими стенами для ружейной обороны; высота их от 25 до 28 футов, толщина же 5 и 6 футов. Природа сделала здесь больше, нежели искусство; крепость можно атаковать только с одной стороны от севера; но тут два фаса с земляными валами окружены водяным рвом, а за ними речка, в которой зимой бывает 6 футов воды. Летом она высыхает, но ложе реки шириной в 60 сажен препятствует делать траншеи, ибо на полтора фута показывается вода. Высоты над деревней Доброта предоставляют возможность построить на оных батареи; причем необходимо, чтобы неприятель господствовал над морем, ибо другим путем нельзя привезти артиллерию. Дикий тесаный камень так искусно сложен, что хотя в некоторых местах стены от землетрясения и треснули, но особенной прочности известка держит их, и они, конечно, простоят в сем положении еще несколько веков. У южных ворот, которые защищаются башней и стеной, построенной сзади башни, под арками подъемного моста, обширным жерлом шумит ключ, способный обращать колесо мельницы. Вода летом бывает холоднее, чем зимой. Не сам ли Моисей ударом жезла источил здесь воду из камня?
Катаро, до построения нынешних его укреплений, много раз был осаждаем. Соединенное в 1301 году нападение турок, венециян, рагузинцев и кроатов было неудачно. Еще до изобретения пороха в 1378 году венециянский адмирал Ветор Пизани взял город штурмом. Ограбив оный, он увез с собой уважаемые народом мощи Св. Трифона. Нынешние грабители Европы, взяв Рим и Лорету, брали одно только серебро и золото – вот как нравы переменяются! В 1420 году с помощью пасторовичан, жителей сей провинции, римский король Сигизмунд взял вторично Катаро. В 1539 году турецкий адмирал Барбаросса, взяв Кастель-Ново, два раза штурмовал крепость, но с великой потерей принужден был удалиться. В 1563 году землетрясение разрушило почти весь город; две трети жителей погибли в развалинах. В 1570 году турецкий адмирал Пертаре с большим флотом приступил к крепости и после значительной потери, опасаясь прихода венециянского флота, который мог бы запереть его в узком заливе, не высаживая войск, поспешно отплыл. В 1571 году турки, овладев Черногорией, осадили Катаро с сухого пути и в канале Ле-Катене построили крепость с 18 пушками, которой развалины и теперь еще видны; но венециянский адмирал, прибыв из Корфы с 25 галерами, взял эту крепость и принудил турок снять осаду Катаро. В 1657 году 20 000 турок осаждали крепость два месяца; но как при крепости была небольшая флотилия, то гарнизон, получая посредством оной съестные припасы, мужественно защищался, и хотя со стороны Доброты сделана была брешь, однако турки при штурме с великим уроном были отбиты. В 1667 году другое землетрясение погребло под развалинами города более половины народа. После сего не было уже столь сильных, а изредка, почти чрез каждые два года, бывают небольшие потрясения, не причиняющие вреда, и жители привыкли к оным так, что и не думают об них. Язва также два раза посещала сей город; она завезена была на судах из Леванта. С берегу охраняют от сего бича человеческого рода черногорцы, не имеющие сообщения с турками.
Персано, Столиво и Теодо составляют коммунитат Катарский, иначе Миочевическим называемый. Он населен большей частью итальянскими выходцами и весьма хорошо обработан: дома, построенные у моря, имеют прекрасную наружность; горы до двух третей у Персано сделаны уже плодоносными, а уезд Теодо, лежащий в долине, представляет самый живописный вид. Богатые граждане Катаро живут здесь летом в своих загородных мызах. Всякого рода плоды родятся здесь в изобилии; отсюда же отпускаются сладкие вина и ликеры, не уступающие испанским. Крепость Св. Тринита, или лучше башня с четырьмя малыми пушками, защищает дорогу из Катаро в Будуа и стоит при входе в трудную ущелину, известную под именем Святой тропины.
ДобротаЛежит при подошве крутой цепи Черногорских гор и простирается от речки Глюйта до стен Катаро, длиной от 6 до 7 итальянских миль, а шириной не более полуверсты. Хотя природа не доставляет жителям сей страны никаких почти выгод, но трудолюбием своим и промышленностью сделались они богатейшими из бокезцев. Добротцы и персанцы имеют самое большое число судов. Дома хорошей архитектуры и построены почти сплошь при самом береге, сады, возникающие на голых камнях, окружающих длинное сие селение, и множество судов, лежащих на якорях против окон, составляют прелестный вид. Граждане с посредственным воспитанием, предприимчивы в торговых оборотах, мужественны в сражениях, и честность их заслужила доверенность от черногорцев, с которыми преимущественно ведут они торг и получают от того знатные выгоды. Доброта имеет 1700 жителей и три церкви, из коих Св. Евстафия, новая, прекрасная и богатая, могла бы украсить большой город. Добротцы гостеприимны, но ревнивы до чрезвычайности: жены их и дочери всегда заперты и не показываются даже друзьям. Другие бокезцы, которые вообще придерживаются сего турецкого обычая, редко соглашаются отдавать за них дочерей своих в замужество, ибо и монахини имеют более свободы. Добротцы самые ревностные католики: при прежнем правительстве не позволяли они славянам греческого исповедания оставаться у них в селении долее суток, и ни один работник, как бы он ни был исправен и верен, не мог более трех лет служить в одном доме.
