Александр Тищенко - Ведомые Дракона
- Злобно, - ответил Эренбург. - Геббельс даже про меня книжонку написал. Наврал с три короба. Этот сукин сын утверждает, что у меня есть незаконнорожденный ребенок от бразильской королевы.
- Над чем сейчас вы работаете?
- Над статьей в "Правду".
- Она тоже будет разоблачать звериное лицо фашизма?
- Да! - Эренбург улыбнулся, почувствовав какой-то второй смысл в вопросе Пасынка. - Вы хотите спросить, не надоело ли мне все время писать об одном и том же? Отвечаю вопросом: а вам не надоело летать и ежечасно рисковать своей жизнью?
Тимофей Евстафьевич, конечно, не имел в виду придавать такой смысл своему вопросу и, естественно, расстроился. Но Эренбург заверил его, что пошутил.
- Я где-то читал, что вы в 1906 году в Париже встречались с Владимиром Ильичей Лениным? Расскажите, пожалуйста, - попросил Пасынок.
- Да, встречался. Незабываемые были встречи! - сказал Эренбург и задумался, видимо восстанавливая в памяти события далекого времени.
Но он, к сожалению, не успел нам рассказать о своих встречах с В. И. Лениным. Из штаба прибежал посыльный и сообщил, что его срочно вызывают к телефону. После телефонного разговора Эренбург торопливо вышел из штаба и направился к машине. Взглянув в нашу сторону, он сокрушенно развел руками, сожалея, что не может удовлетворить наше желание. Мы долго провожали взглядом удалявшуюся машину.
* * *
Сломив сопротивление противника, конно-механизированная группа начала быстро продвигаться на запад. Один из ее корпусов, овладев городами Вилейка и Красное, перехватил железнодорожную магистраль Минск - Вильнюс. Пути отступления противника из Минска на северо-запад оказались отрезанными. А 3 июля мы узнали об освобождении столицы Советской Белоруссии. Еще крепче стала наша уверенность в том, что скоро вся советская земля будет очищена от фашистской нечисти.
В Лепеле наш полк задержался на несколько дней. Летали по-прежнему мало: не хватало горючего. Его доставляли на транспортных самолетах. Железнодорожный путь еще не успели восстановить, а перевозка бензина на автомашинах отнимала много времени.
Здесь мы крепко сдружились с партизанами. После освобождения города они вышли из лесов и по-хозяйски принялись за мирные дела. Мы с восхищением смотрели на веселых бородачей, которые три года вели мужественную борьбу в тылу врага. Их созидательный энтузиазм, казалось, не знал предела. Но это не помешало им взяться за обучение нас приемам владения трофейным оружием.
- Пригодится, - убежденно утверждали партизаны, - до Германии - рукой подать.
И пригодилось. Но об этом разговор пойдет позже. Только освоение оружия не для всех прошло благополучно. Из-за небрежного обращения с гранатой погиб техник Серебряков. Тот самый полковой "соловей" Серебряков, голосом которого все восхищались.
И еще одну неоправданную потерю понес полковой коллектив в Лепеле. Разбился летчик Павел Тарасов, который вместе со своим ведомым пленил на Кубани "мессершмитта". Ему поручили облетать новый истребитель Як-3. Все шло нормально до тех пор, пока летчик не начал испытывать машину на перегрузку. При выходе из пикирования у самолета неожиданно начало разваливаться крыло. Тарасов на небольшой высоте покинул машину, но парашют зацепился за хвост и не успел раскрыться.
Выяснилось, что причина разрушения крыла - в плохой клейке обшивки. Когда упрекнули в этом прибывшую в полк заводскую бригаду, пожилой рабочий сказал:
- Вы бы, товарищи, посмотрели, кто эти самолеты собирает. Мальчишки да девчонки! Из-за станка не видать. Им бы мяч гонять, а они по две нормы вырабатывают...
Больно было за нелепую гибель Павла Тарасова. Но мы прекрасно понимали и старого рабочего. Война! Она даже подростков заставила прийти на помощь взрослым. Пройдут годы, и повзрослевшие мальчишки и девчонки, свидетели сурового времени, все сделают, для того чтобы над Родиной никогда не грохотали военные грозы. Не по публикациям и рассказам, а по своей многотрудной жизни они осознают великую значимость слова "Мир".
* * *
Стремительно развивалось наступление Советской Армии. Каждый день приносил радостные сообщения об освобожденных родных городах. Не давая опомниться врагу, войска рвались на запад, к границам Восточной Пруссии. Наш полк едва успевал менять аэродромы.
С середины июля, по распоряжению штаба дивизии, я почти полностью переключился на воздушную разведку. Остальные летчики эскадрильи прикрывали боевые порядки наступавших наземных войск, особенно кавалеристов, преследовавших фашистов по белорусским лесам.
Однажды вечером меня вызвали на командный пункт полка и приказали завтра утром вылететь на разведку путей подхода вражеских резервов к Неману из районов Тильзита и Инстербурга. Вместе с лейтенантом Казаком мы изучили по карте маршрут полета, наметили план действий и легли спать.
На рассвете, задолго до вылета, нас разбудил гул авиационных моторов. Оказалось, что нашу эскадрилью подняли по тревоге. Мне стало как-то не по себе: подчиненные - в воздухе, а командир - на земле. Правда, и у меня есть задание, но все же... Группу повел Мартыненко, мой заместитель. Хотя я считал его хорошим летчиком и командиром, тревожное чувство не проходило. Я с нетерпением ждал возвращения группы.
Вот истребители один за другим подходят к аэродрому, садятся. Их шесть. А где же еще два? Бегу к самолету Мартыненко. Он с трудом вылезает из кабины, опираясь на правую руку. Левая - в крови. Пока подоспевший доктор перевязывает рану, спрашиваю, что случилось. Мартыненко, бледный и уставший, скупо рассказывает:
- Нас навели на группу из шестнадцати "фоккеров". В бой пришлось вступить на горизонталях. Шувалов и я сбили по фашисту. Но и сами мы потеряли два самолета...
Неприятное известие. Когда я обо всем доложил командиру полка, тот преподнес еще один сюрприз:
- Звонил генерал Савицкий. Он наблюдал за боем и остался недоволен действиями наших летчиков. Потребовал объяснений...
А вечером из штаба корпуса была получена телефонограмма о снятии меня с должности командира эскадрильи и назначении командиром звена. Такое решение, конечно, обидело и расстроило меня. Но делать нечего. Приказ нужно выполнять. А кому передать эскадрилью? Никто в полку не мог ответить на мой вопрос. Возникла своеобразная ситуация. Новый командир не назначен, я не имею права командовать, а эскадрилью без руководства оставлять нельзя. Тем более сейчас, когда вылетать приходится часто. Мартыненко отправили в госпиталь, и все обращались ко мне по любому вопросу. Распоряжений я не отдавал, но эскадрилья продолжала жить по заведенному порядку.
В конце июля войска 3-го Белорусского фронта перешли в наступление на каунасском направлении. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, часто предпринимали контратаки. Вражеская авиация группами по пятнадцать-двадцать самолетов бомбила советские войска и переправы через Неман. Особенно напряженной была обстановка на правом фланге. Фашистское командование подтянуло резервы и бросило их в бой. На помощь нашим наземным войскам пришли бомбардировщики и штурмовики.
