Юджин Ли-Гамильтон - Воображенные сонеты (сборник)
178–179. Золото сонета
I
Его мы добываем из могил,
Где спят этруски, дети прошлой эры;
В пучинах, где старинные галеры
С богатым грузом опустились в ил;
И там, где гном под мерный стук зубил
Сбирает дань во мгле сырой пещеры;
Поэтов не смущает запах серы —
Им клады отыскать достанет сил.
Порою нам довольно для улова
Узора с корешка молитвослова,
Где ангел славу громкую трубит;
Но много чаще золота крупицы
Из тигля, где мечтание искрится,
Крадет поэт, пока алхимик спит.
II
Какой сонет получится из злата?
Та чаша, что юнцу вручила Фрина?
Локусты склянка с головой змеиной,
Врагам сулившей страшную расплату?
Кольцо, что, выпав из руки разжатой
Фальеро, тут же кануло в глубины?
Венец Инесы, волей властелина
На мертвый лоб возложенный когда-то?
Когда б эфес массивный мы сковали,
По образу драконьей головы,
Для сабли Жизни из булатной стали!
Но чаще получаются, увы,
Ковчеги, где покоятся печали
И страсти, что бесплодны иль мертвы.
Фрина (ок. 390 г. – ок. 330 г. до н. э.) – знаменитая афинская гетера, послужившая натурщицей Праксителю и Апеллесу. Однажды красавица устроила испытание умиравщему от любви юному оратору Гипериду. Заявив, что эта ночь будет только для них двоих, протянула ему чашу с якобы отравленным вином и сообщила, что действие яда начнется только через шесть часов. Она сказала: «Я желаю, чтобы завтра все Афины повторяли: „У Гиперида не было денег, чтобы заплатить Фрине, – он заплатил ей своей жизнью“». Влюбленный, не раздумывая, осушил чашу до дна. Утром Гиперид, естественно, проснулся живой и здоровый.
Локуста (? – 68 г н. э.) – знаменитая римская отравительница, происхождением из Галлии. Считается, что ее услугами пользовались императоры Калигула и Нерон, а также мать Нерона, Агриппина Младшая. Казнена Гальбой в 68 г. н. э. Рассказывали, что она постоянно принимала небольшие дозы яда, сделавшись таким образом неуязвимой для отравления.
Кольцо – дож Венеции ежегодно выезжал на парадной галере (буцентавре) в Адриатическое море для обряда бракосочетания с ним и бросал в море золотое кольцо.
Марин(о) Фальер(о) (1274–1355) – 55-й венецианский дож. Начал править 11 сентября 1354 года, в 80 лет. В 1355 году пытался осуществить переворот с целью монополизации власти, но не преуспел. Дож и его сподвижники были схвачены и преданы суду. Фальер признал выдвинутое обвинение в измене. 17 апреля ему вынесли смертный приговор, а 18 апреля состоялась казнь. Фальеру отрубили голову, а тело изувечили; 10 его сподвижников было повешено в Дворце Дожей. В 1365 г. имя Фальера было стерто с фриза в зале Большого совета, где выбиты имена всех дожей, и заменено надписью: «На этом месте было имя Марино Фальера, обезглавленного за совершенные преступления». История Фальера многократно привлекала внимание литераторов: ей посвящены драмы «Марино Фальер, дож венецианский» Дж. Г. Байрона и «Марино Фалиеро» А. Ч. Суинберна: Г. Доницетти написал оперу по драме К. Делавиня «Марино Фальеро».
Инеса – см. прим. к сонету 17.
180–181. Последний синклит Оберона
I
Коль на поляне встретишь круг травы,
Что много гуще и темней соседней,
То знай, прохожий – не сочти за бредни,
Прислушайся к словам людской молвы —
Что это, быстроноги и резвы,
Лесные эльфы были там намедни,
Когда на луг явились для последней,
Прощальной встречи на земле, увы!
Они ушли; хотя все так же свет
Роняет блики, горести не зная,
И белки так же по ветвям снуют;
Волшебного народца больше нет
В орешнике, где горлица лесная
Все ладит немудреный свой приют.
Оберон – в средневековом западноевропейском фольклоре король фей и эльфов, повелитель волшебной страны. Он является персонажем французских героических поэм из цикла «Гуон Бордосский» (конец XIII – начало XIV в.), упоминается в комедии «Сон в летнюю ночь» В. Шекспира, трагедии «Фауст» И. В. Гёте и многих других литературных произведениях.
Коль на поляне встретишь круг травы – там, где ночью эльфы водили свои хороводы, образуются «эльфийские круги» – места, в которых по непонятным причинам трава растет особенно буйно.
II
Созвал своих вассалов Оберон
В чащобе для последней ассамблеи;
И эльфы собралися там, и феи,
И даже гномы, кинув тайный схрон.
«Людскою верой был наш род силен, —
Сказал он, – долго мы питались ею;
Но вера все слабее и слабее,
И каждый здесь на гибель обречен.
Так говорят священные декреты:
Покинет вера смертные умы,
И злая стужа нас сживет со света.
В сердцах деревьев долго жили мы,
Отныне будем жить в душе поэта —
Лишь там для нас ни глада, ни зимы».
182. In memoriam
Не мертв Россетти, и не нужно слез,
Мой Марстон, над закрытой крышкой гроба;
Поглотит тело вечности утроба,
Душа взлетит под пение стрекоз.
Я помню, резкость в прошлом произнес —
Давай теперь ее забудем оба.
Сплету венок, какой сумею, чтобы
На камень бросить, как прощальный взнос.
Когда дохнул зимою Азраил,
Придуло лист к той пожелтелой груде,
Где спят давно Шекспир и Алигьери.
Не плачь. Твой друг лежит среди могил,
Над коими грустить приходят люди.
Он жив, пока им тяжела потеря.
14 апреля 1882 г.
In memoriam (лат.) – здесь «эпитафия».
Филипп Бёрк Марстон (1850–1887) – английский поэт, практически слепой с детства, близкий друг и единомышленник Данте Габриэля Россетти, один из немногих постоянных корреспондентов Ли-Гамильтона. Россетти умер 9 апреля 1882 г.
183. Римские баниМы в римских банях время провели;
Был зеленью затянут камень старый
Тех двориков, где в поисках нектара
Гудели над лужайками шмели.
Однажды под поверхностью земли,
Всё повидавшей – войны и пожары,
Узорные сыскались тротуары,
На них – тритоны, рыбы, корабли.
Вот так под дерном нынешнего дня
Лежит Вчера – до времени забыто,
Но не боится тлена и огня:
Траву Сегодня вытопчут копыта,
И быстро сгинет хрупкая стерня,
А Прошлое незыблемей гранита.
184. Весна
Печаль таится в воздухе апреля
Для тех, кто знает путь вещей земных;
Чреваты ложным чаяньем для них
Надежды, что вокруг зазеленели.
Пеан листвы и стрекот свиристеля
Содержат примесь пеней потайных;
И Смерть летит на крыльях сурьмяных,
Рождая ветер, в коем запах прели.
Поет в лесу ликующая птица;
Струится сок в глуби древесных вен;
Пчелиный звон как нежная цевница;
Но скрытый вздох в тех звуках нам явлен;
И каждый лист, что по весне родится, —
Свидетельство грядущих перемен.
