Виктор Гришин - Косыгин. Вызов премьера (сборник)
Все шло гладко, пока не коснулись вопроса о дополнительном выделении сажи, необходимой для изготовления газетной краски. Завод, выпускающий ее, принадлежал промкооперации России. Еще составляя баланс производства и потребления сажи, мы с Груздевым не смогли толком добиться точного ответа – кому же предусмотрена поставка части сажи? Данные об объеме производства и распределении не сходились, и, по нашим прикидкам, у завода должен быть запас. На это мы и обратили внимание Косыгина, предлагая передать его ОГИЗу.
И тут меня поразило знание Алексеем Николаевичем хозяйства республики, ее предприятий, их производственных возможностей, причем даже в такой далеко не ведущей отрасли, какой была промкооперация. Председателя правления ее, П.Ф. Кравчука, Косыгин спросил:
– Почему в этом году вы выпускаете сажи меньше, чем в прошлом?
Тут он назвал точное количество ее производства за 1944 г., хотя эта цифра ни в одном из представленных ему материалов не фигурировала. Кравчук ответил, что ее выпуск в нынешнем году не только не сократился, но даже вырос. Под давлением фактов он признался, что часть сажи была передана Наркомату легкой промышленности для выпуска обувной краски. Наркомат, в свою очередь, обещал выделить промкооперации некоторое количество хрома для пошива обуви сотрудникам аппарата.
Косыгин, прекрасно зная положение в стране с товарами народного потребления, не стал его отчитывать, однако предупредил, что сажу для ОГИЗа все-таки необходимо изыскать, а об исполнении поручения доложить ему.
Обсуждение закончилось одобрением нашего проекта, и было принято соответствующее постановление. Перед тем как закрыть заседание, Алексей Николаевич сказал:
– Война вот-вот окончится. Понятно, пока воевали, мы не могли уделять вашей отрасли того внимания, которого она заслуживает. Думаю, что постановление, которое мы приняли, удовлетворит только первоочередные потребности и неотложные нужды. А так как у нас нет союзного органа, который бы занимался книгоиздательским делом в стране, то, очевидно, необходимо продумать направления развития отрасли в масштабах Союза. Для этого Госплану РСФСР совместно с ОГИЗом нужно подготовить проект постановления Совнаркома СССР. В общем, все идет к тому, что новый учебный год наши школьники начнут уже после окончания войны, и они должны быть обеспечены учебниками, тетрадями, картами и всем необходимым. Об этом надо позаботиться сейчас.
Такой проект был подготовлен, а затем Совнарком СССР принял решение о мерах по развитию книгоиздательского дела в стране.
* * *Помню еще один случай. Однажды, уже при Брежневе, рассматривая представленный Министерством культуры проект плана на будущий год, в котором были указаны объемы капитальных вложений и строительно-монтажных работ, размеры ассигнований, необходимых им на следующий год, и данные о незавершенном строительстве, Алексей Николаевич обратил внимание, что уж очень долго возводится здание цирка на Ленинских горах.
– Эта стройка что бельмо на глазу, – сказал он. – Сколько лет езжу на дачу мимо нее, а она все в лесах и кранах, причем краны больше бездействуют. Когда же думают завершить это строительство?
– Фурцева настаивает на окончании в следующем году, – отвечал я, – но Госплан и Мосгорисполком предусматривают выделить на миллион рублей меньше суммы, необходимой для завершения работ.
– Из-за миллиона не стоит откладывать. Строительство нужно завершить в следующем году. В проект плана надо внести изменения.
Перед заседанием Президиума Совета Министров Е.А. Фурцева спросила меня:
– Как отнесся Алексей Николаевич к нашему проекту плана?
Не желая раскрывать содержание своего разговора (у нас не было принято этого делать, считалось грубейшим нарушением служебной этики), я уклончиво ответил, что все зависит исключительно от ее выступления. Она поняла намек и ответила, что уверена в себе.
В своем выступлении на заседании Президиума она сказала:
– В стране сформировались прекрасные коллективы цирковых артистов, широко известные во всем мире. У нас осуществляется большая программа строительства цирков. Их возводят в городах всех республик, где лучше, где хуже. Но нигде так плохо не относятся к строительству большого, оборудованного по последнему слову техники цирка, как в Москве. Неужели товарищам из Мосгорисполкома не стыдно тянуться в хвосте у других? Стройку, которую можно было бы закончить за два-три года, стремятся растянуть на десятилетие. Вот и теперь – при формировании плана будущего года нам опять уменьшили объем подрядных работ, что ведет к совершенно неоправданной и невыгодной отсрочке ввода нового цирка. Я считаю такое решение с экономической, социальной и других точек зрения крайне неправильным и негосударственным.
Ее слушали внимательно. Она оглядела ряды сидящих в зале мужчин. И тут со строгим, решительным министром культуры Фурцевой произошла метаморфоза. Екатерина Алексеевна вдруг стала обычной, милой и симпатичной женщиной. На ее лице появилось лукавое выражение:
– Товарищи члены Президиума, Алексей Николаевич, у вас у всех есть дети, внуки. Неужели они не донимают вас – когда же наконец выстроят новый цирк? Добавьте мне миллион, и я вас всех вместе с ребятишками приглашу в декабре будущего года на его открытие!
Все молчали. Видя, что ее слова все еще не производят должного впечатления, Екатерина Алексеевна пустила в ход все свое женское обаяние. Улыбнувшись, она сложила руки на груди.
– Алексей Николаевич, товарищи мужчины-министры, я – слабая, беззащитная и единственная среди вас женщина. Ну, пожалуйста, дайте мне миллиончик! Чего вам стоит? И я дострою цирк в будущем году.
Строгая официальная обстановка разрядилась – все рассмеялись. Алексей Николаевич поддержал общий настрой:
– Никто из мужчин-министров не возражает, если добавить слабой, беззащитной женщине миллион?
Поднявшегося было представителя Мосгорисполкома он остановил строгим взглядом:
– В будущем году этот долгострой нужно завершить. А беззащитная женщина, – улыбка тронула его губы, – думаю, не позволит вам растянуть строительство еще на год.
* * *В заключение хотел бы сказать, что Алексей Николаевич Косыгин был человеком своего времени, представителем той системы, которая господствовала в стране. Но он был, если можно так выразиться, нетипичным представителем эпохи авторитаризма. В отличие от многих своих коллег и соратников, Косыгин никогда не принимал решений, не разобравшись в проблеме до самого конца, не взвесив все «за» и «против». Ему чужды были беспринципные компромиссы, желание под кого-то подстроиться, даже если ему приходилось сталкиваться с такими серьезными оппонентами, как Хрущев или Брежнев.
