Викентий Вересаев - Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник)
Нечаянно узнав о строгом наказании, грозившем поэту, Чаадаев, поздним вечером, прискакал к Н. М. Карамзину, немного удивил его своим приездом и в такой необыкновенный час, принудил историографа оставить свою работу и убедил, не теряя времени, заступиться за Пушкина у императора Александра.
Д. Н. Свербеев. Воспоминания о Чаадаеве. – Рус. Арх., 1868, с. 977.
Узнав о грозящей опасности, Пушкин пришел к Карамзину, рассказал свои обстоятельства, просил совета и помощи, со слезами на глазах выслушивал дружеские упреки и наставления. «Можете ли вы, – сказал Карамзин, – по крайней мере обещать мне, что в продолжение года ничего не напишете противного правительству? Иначе я выйду лжецом, прося за вас и говоря о вашем раскаянии». Пушкин дал ему слово и сдержал его: не раньше 1821 г. прислал из Бессарабии, без подписи, стихи свои «Кинжал».
П. И. Бартенев со слов гр. Д. Н. Блудова. Пушкин в Южной России, с. 13.
Граф Д. Н. Блудов передавал нам, что Карамзин показывал ему место в своем кабинете, облитое слезами Пушкина.
П. И. Бартенев. – Рус. Арх., 1897, т. II, с. 493.
Над здешним поэтом Пушкиным если не туча, то по крайней мере облако, и громоносное: служа под знаменами либералистов, он написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей и проч., и проч. Это узнала полиция etc.[40] Опасаются следствий. Хотя я уже давно, истощив все способы образумить эту беспутную голову, предал нещастного Року и Немезиде; однако же, из жалости к таланту, замолвил слово, взяв с него обещание уняться. Не знаю, что будет. Мне уже поздно учиться сердцу человеческому: иначе я мог бы похвалиться новым удостоверением, что либерализм наших молодых людей совсем не есть геройство и великодушие.
Н. М. Карамзин – И. И. Дмитриеву, 19 апр. 1820 г. – Письма Карамзина к Дмитриеву. СПб., 1889, с. 287.
Участь Пушкина решена. Он завтра отправляется курьером к Инзову и останется при нем. Он стал тише и даже скромнее, et pour ne pas se compromettre[41], даже и меня в публике избегает.
А. И. Тургенев – кн. П. А. Вяземскому, 5 мая 1820 г. – Ост. Арх., т. II, с. 37.
Пушкина простили, позволили ему ехать в Крым. Я просил об нем из жалости к таланту и молодости: авось будет рассудительнее: по крайней мере дал мне слово на два года.
Н. М. Карамзин – И. И. Дмитриеву, 7 июня 1820 г. – Письма Карамзина к Дмитриеву, с. 290.
На дружеский выговор Чаадаева, зачем, уезжая из Петербурга, он не простился с ним, Пушкин в ответ ему написал: «Мой милый, я заходил к тебе, но ты спал: стоило ли будить тебя из-за такой безделицы».
П. И. Бартенев со слов П. Я. Чаадаева (самого письма не сохранилось). Пушкин в Южной России, с. 15.
Я обещал Н. М. (Карамзину) два года ничего не писать противу правительства.
Пушкин – В. А. Жуковскому, в мае – июне 1825 г.
Пушкин, быв несколько дней совсем не в пиитическом страхе от своих стихов на свободу и некоторых эпиграмм, дал мне слово уняться и благополучно поехал в Крым месяцев на пять; ему дали рублей тысячу на дорогу. Он был, кажется, тронут великодушием государя, действительно трогательным... Если Пушкин и теперь не исправится, то будет чертом еще до отбытия своего в ад. Увидим, какой эпилог напишет к своей поэмке!
Н. М. Карамзин – кн. П. А. Вяземскому, 17 мая 1820 г. – Старина и Новизна, кн. I, с. 101.
Коллежскому секретарю Пушкину, отправляемому к главному попечителю колонистов южного края России, ген.-лейтенанту Инзову, выдать на проезд тысячу рублей ассигнациями из наличных в коллегии на курьерские отправления денег.
Приказ гр. К. В. Нессельроде (мин. ин. дел.) от 4 мая 1820 г. – Рус. Стар., 1887, т. 53, с. 238.
Исполненный горестей в продолжение всего своего детства, молодой Пушкин оставил родительский дом, не испытывая сожаления. Лишенный сыновней привязанности, он мог иметь лишь одно чувство – страстное желание независимости. Этот ученик уже ранее проявил гениальность необыкновенную. Его ум вызывал удивление, но характер его, кажется, ускользнул от взора наставников. Он вступил в свет, сильный пламенным воображением, но слабый полным отсутствием тех внутренних чувств, которые служат заменою принципов, пока опыт не успеет дать нам истинного воспитания. Нет той крайности, в которую бы не впадал этот несчастный молодой человек, – как нет и того совершенства, которого не мог бы он достигнуть высоким превосходством своих дарований… Несколько поэтических пьес, в особенности же ода на вольность, обратили на Пушкина внимание правительства… Г. г. Карамзин и Жуковский, осведомившись об опасностях, которым подвергся молодой поэт, поспешили предложить ему свои советы, привели его к признанию своих заблуждений и к тому, что он дал торжественное обещание отречься от них навсегда. Г. Пушкин кажется исправившимся, если верить его слезам и обещаниям. Однако эти его покровители полагают, что раскаяние его искренне… Отвечая на их мольбы, император уполномочивает меня дать молодому Пушкину отпуск и рекомендовать его вам… Судьба его будет зависеть от успеха ваших добрых советов.
Письмо гр. К. В. Нессельроде ген.-лейтенанту И. Н. Инзову от 4 мая 1820 г., одобренное императором и данное Пушкину для вручения Инзову. – Рус. Стар., 1887, т. 53, с. 241.
В Екатеринославе. На Кавказе. В Крыму
(В половине мая 1820 г. – приезд в Екатеринослав. В конце мая – отъезд с семьею Раевских на Кавказ. В середине августа, с семьею Раевских, переезд в Крым через Тамань. Три недели в Гурзуфе. В половине сентября отъезд в Кишинев, куда тем временем была переведена из Екатеринослава канцелярия ген. Инзова.)
(В мае 1820 г.) Белорусский тракт ужасно скучен. Не встречая никого на станциях, я обыкновенно заглядывал в книгу для записывания подорожных и там искал проезжих. Вижу раз, что накануне проехал Пушкин в Екатеринослав. Спрашиваю смотрителя, какой это Пушкин. Смотритель говорит, что это поэт Александр Сергеевич, едет, кажется, на службу, на перекидных, в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе. (Время было ужасно жаркое.)
И. И. Пущин. Записки. – Л. Н. Майков, с. 74.
Генерал Инзов был председателем «Попечительного комитета по устройству колонистов Южной России», куда и был командирован Пушкин, помимо его желания. Канцелярию комитета Пушкин, по приезде в Екатеринослав, посетил раза три, из которых раз по приезде представился генералу Инзову, все же время пребывания в Екатеринославе посвящал катанию на лодке по Днепру и гулянью по лесам, так как все место, ныне Севастопольская площадь и Соборная, было покрыто вековыми деревьями, внизу же над Днепром находилась тюрьма, из которой на глазах Пушкина бежали два «брата-разбойника».
