Франсуа де Жоффр - Нормандия — Неман
Старина Бертран! Он никогда не вернется в свою родную Бургундию, чтобы выпить кубок красного вина за встречу со своими земляками, о чем он говорил по московскому радио.
Нас предупреждают, что не следует развивать слишком больших скоростей на пикировании. И теперь каждый раз, когда мы с Матрасом устремляемся в пике, чтобы обстрелять немцев на земле, мои глаза постоянно следят за стрелками приборов.
1 сентября мы оказываем авиационную поддержку русской пехоте и танкам, которые проводят разведку боем с целью прощупать немецкую оборону к югу от Немана. Это нам позволяет увидеть собственными глазами исключительно четкое взаимодействие советской пехоты и авиации. Штурмовики, Пе-2, Ла-7, Як-3 подвергают непрерывным бомбардировкам и обстрелу укрепленные позиции немцев. Особенно страшные разрушения производят штурмовики. Это настоящие крылатые танки.
Война, любовь и кухня продолжают оставаться тремя движущими стимулами нашей жизни. Кюффо и де Сэн-Фалль вылетают на самолете за 100 километров от нашей базы, чтобы купить несколько кур. Мы устраиваем пиры Пантагрюэля, заканчивающиеся, как правило, сумасшедшим покером.
После бурно проведенной ночи вылетаем на «охоту». Во время одного из таких вылетов ветеран 1-й эскадрильи Дешане, заядлый курильщик и обладатель глотки, способной пропускать любую жидкость, лишь бы она была достаточно крепкой, захватывает врасплох немецкий танкер с бензином, на корме которого развевался огромный флаг со свастикой. Команда судна, не разобравшись в отличительных знаках, приветствовала его самолет, дружно размахивая руками. Даже находясь один в кабине, Дешане не может удержаться, чтобы не сострить вслух: «Я вас заставлю сейчас по-иному шевелиться!» Он делает разворот почти над водой, и вот самолет уже над судном. Пулеметы и пушка выплевывают огненные очереди. После второго захода весь мостик залит кровью. После третьего захода судно, на котором то здесь, то там появляются языки пламени, теряет управление и, вертясь на водоворотах, скользит вниз по течению. Скоро оно налетает на сваи моста и взрывается. Это было последним эпизодом перед отлетом в Антоново, новым этапом на пути к Франции. Или, точнее, — не будем излишне красноречивы — на пути в Пруссию.
Глава V
Антоново. Сегодня это название никому, кроме нас, уцелевших из полка «Нормандия — Неман», ни о чем уже не говорит. Антоново — это всего лишь небольшая деревушка, находящаяся неподалеку от железной дороги, которая связывает Каунас с Кенигсбергом. Она стоит в тридцати километрах от границы с Восточной Пруссией, в самом сердце района песков и сосновых лесов.
За время пребывания в Антонове полк пережил период наиболее активных боевых действий. Без преувеличения мы можем сказать, что никогда грозная опасность так низко не нависала над нами. С 19 сентября по 27 октября 1944 года задания, воздушные бои, штурмовки непрерывно сменяли друга друга в каком-то дьявольском ритме. Все летчики без исключения проделали громадную работу. Таких результатов, которых они добились за весьма короткий промежуток времени, не имела ни одна другая истребительная группа в мире. В Антоново наши ветераны из 1-й эскадрильи вновь встретились со своими знакомыми из БАО[24], который обслуживал их еще в прошлом году под Орлом. Они поспешили сообщить об этом нам, новичкам.
— Вам повезло, ребята! Позаботятся о нас здесь отлично.
Личный состав четырех эскадрилий поселяется на ферме, превращенной в общежитие. Здесь мы поистине в настоящей деревне. Песчаная взлетная полоса зажата между двумя рядами домов. Неподалеку течет Шеклеп с множеством излучин вокруг деревни.
Сегодня дежурит 2-я эскадрилья. Несмотря на рано наступившую в этом районе осень, погода превосходная. А это означает непрерывную работу. Вот на бреющем полете над аэродромом проносится Мурье, возвращающийся с одиночного боевого задания. Над полем он совершает одну из фигур высшего пилотажа — «замедленную бочку».
— Клянусь, — восклицаю я, — одного ему удалось сбить!
Начало неплохое! А ведь мы здесь всего только одни сутки. Генерал Захаров будет доволен, ведь он говорил нам о том, что необходимо закрыть наглухо русское небо для немецких самолетов.
Предсказание оправдалось. Мурье вогнал в землю один вражеский самолет и, конечно, сумел бы сбить и другой, если бы не заело пушку. Пилоты обступили его плотным кольцом. Все поздравляют его с успехом.
— Я надеюсь, что сегодня выдадут дополнительно по сто граммов водки, — говорит Мурье.
Дневная порция водки, на получение которой мы имели право по вечерам после возвращения с боевых заданий, является предметом строжайшего учета. Двойную порцию выдают тогда, когда о наших победах пишут во фронтовых газетах. Статистика этих побед в Красной Армии ведется самым тщательным образом. Для того чтобы сбитый вражеский самолет был засчитан, необходим по крайней мере один свидетель. Им может быть второй летчик из звена или любой другой пилот, участвовавший в бою и подтверждающий факт падения подбитой вражеской машины на землю. Наземные войска могут быть также свидетелями. Благодаря им были засчитаны некоторые наши победы.
Кроме дополнительной порции водки, каждый сбитый самолет давал право на получение премии, размеры которой колебались в пределах от одной до пятнадцати тысяч рублей, в зависимости от типа сбитого самолета. Около трехсот тысяч рублей, примерно десять миллионов французских франков, полученных летчиками «Нормандии» до конца войны, были переданы ими в фонд обороны Советского Союза, и на эти деньги были построены новые истребители.
Теперь время исчисляется уже не днями, а боевыми вылетами, особенно заданиями по штурмовке. Для каждого находится паровоз, поезд, баржа, колонна автомашин, ферма, командный пункт… Все средства хороши в этой тактике постоянного изматывания противника.
Особенно отличается Карбон. Он ввязывается в драку при каждой возможности. То он вступает в поединок с Хейнкелем-111 на высоте более 7000 метров, то сражается один против четырех «фокке-вульфов», требует подкрепления и, когда ему по радио сообщают, что все самолеты находятся на задании, ловко выходит из боя и возвращается на базу. При посадке механизм выпуска шасси не срабатывает, но благодаря своему исключительному мастерству Карбон спасает свою шкуру. Едва успев переменить самолет, он снова поднимается в воздух и снова вступает в ожесточенный бой.
22 сентября. Осень только что началась, но над Пруссией уже дуют холодные, пронизывающие ветры, заставляя нас дрожать при мысли о приближении новой зимы. Еще одна зима! Альбер был прав… Во многом можно упрекнуть немцев, но только не в том, что они легко опускают руки.
