Владик Нерсесянц - Сократ
Надежным доказательством правильности избранного им па суде пути служило Сократу то важное для него обстоятельство, что в ходе всего процесса божественное знамение, голос его демона, ни разу не остановило и не удерживало его. Да и вообще, полагал Сократ, с человеком хорошим не бывает ничего дурного ни при жизни, ни после: боги не перестают заботиться о его делах. "Но уже пора идти отсюда, — говорит Сократ афинянам, покидая суд, — мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить, а что из этого лучше, никому неведомо, кроме бога" (Там же, 42).
Сократа повели в тюрьму. Так закончился самый напряженный день Сократа — философа и человека. Чтобы отстоять себя духовно и нравственно, он пожертвовал собой физически, телесно. Он защищался ради правды с той искренней готовностью к смерти, которая так расковывает и освобождает человека. И он проиграл свое уголовное дело расчетливо, мудро, красиво, выиграв тем самым дело всей своей жизни. Это была старая трагическая игра с жесткими правилами. Ее суровый финал Сократ провел достойно того бессмертия, призраки которого витали над всем его процессом и отчетливо проступали в сумерках заходящего дня.
БОКАЛ ЦИКУТЫ
В ожидании смерти Сократ после суда провел в тюрьме долгих 30 дней. Дело в том, что еще накануне суда на остров Делос отплыл корабль с феорией, священным посольством. Наступили дни делосского праздника Аполлона. Смертные казни в Афинах в такие праздники приостанавливались до возвращения феории обратно.
Делии справлялись раз в четыре года. Ионийские города посылали на Делос, родину Аполлона, торжественные делегации с хорами из лучших певцов. Афинское посольство направлялось туда на корабле "Делиас", том самом, на котором плыл сам легендарный Тесей, сын афинского царя Эгея. Предание гласило, что Тесей вместе с семью юношами и семью девушками в качестве дани на "Делиасе" отправился на Крит к царю Миносу. Юноши и девушки обычно приносились в жертву критскому чудовищу Минотавру. Но Тесей убил его и положил конец кровавой дани. Тогда-то афиняне и дали Аполлону обет справлять в память о подвиге Тесея Делии. Обет неукоснительно соблюдался ими. Это и отодвинуло казнь Сократа на целый месяц.
В тюрьме Сократ пребывал в обычном для него светлом и бодром настроении. Его навещали родные и друзья. И до самого заката солнца последнего тюремного дня Сократа продолжались беседы — о жизни и смерти, добродетелях и пороках, законах и полисе, богах и бессмертии души.
Отсрочка казни дала Сократу возможность еще раз продумать смысл того божественного призвания, которое определило его жизненный путь и занятия.
Себя Сократ считал служителем светлого бога Аполлона. На протяжении долгой жизни не раз ему снился один и тот же сон. Картина сновидений менялась, но слова во сне звучали те же самые: "Сократ, твори и трудись на поприще Муз". Прежде Сократ считал эти слова из сновидений божественным призывом и советом заниматься философией, поскольку в сфере Муз она, по мнению Сократа, была высочайшим из искусств. Но теперь, в ожидании казни, Сократ стал сомневаться, правильно ли он истолковал ранее смысл призыва в повторявшихся сновидениях, не приказывал ли ему этот божий призыв заняться обычным искусством, т. е. поэтическим творчеством. И вот, повинуясь новой версии толкования своих прежних сновидений, Сократ сочинил гимн в честь богов-близнецов Аполлона и Артемиды. Согласно Диогену Лаэртскому, начало этого гимна звучало так:
Поклон Аполлону и Артемиде священным,
Брату поклон и сестре!
Но поэзия трудно давалась старому философу. "…Почтив бога, я понял, — признавался Сократ, — что поэт — если только он хочет быть настоящим поэтом — должен творить мифы, а не рассуждения. Сам же я даром воображения не владею…" (Платон. Федон, 61 b). Поэтому, продолжая свое очищение поэтическим искусством, Сократ переложил стихами несколько басен Эзопа, Диоген Лаэртский приводит первые две строчки одного из этих стихов:
О добродетели вы не судите мудростью массы,
Так говорил коринфянам однажды Эзоп.
В тюрьме Сократа часто навещал его старый друг Критон, который "ублаготворил", как он выразился, тюремного сторожа и добился его расположения. Накануне возвращения священного посольства с Делоса Критон стал настойчиво склонять Сократа к побегу из тюрьмы. Детали побега были уже продуманы его организаторами, друзьями Сократа. "Да и не так много требуют денег те, кто берется спасти тебя и вывести отсюда", — уговаривал Сократа его друг. Кроме самого Критона, дать деньги для побега пожелали фессалийцы Симмий и Кебет, да и другие сторонники Сократа. Конечно, признался Критон, организаторам побега приходится считаться с известным риском. На них, видимо, донесут, но друзья Сократа твердо решили спасти его. Скорее всего, заметил Критон, на доносчиков, этот "дешевый народ", и вовсе не понадобится много денег.
Желая уговорить Сократа, Критон сослался на несправедливость приговора, напомнил об ответственности перед семьей и малолетними детьми, остающимися в нужде и без поддержки. Побег же будет успешным, и Сократ найдет приют у преданных друзей в Фессалии.
Привел Критон и такой довод. Отказ Сократа от побега бросит, мол, тень и на его друзей. Большинство станет говорить, что друзья отшатнулись от Сократа в трудный час, пожалели денег и усилий для его спасения.
С предложением и доводами Критона Сократ не согласился. Бегство из тюрьмы было для него совершенно неприемлемо. Это было бы, по его мнению, бесчестным и преступным поступком, несправедливостью и злом. Хотя большинство и в состоянии убить нас, заметил Сократ; однако в вопросе о добродетельном, справедливом и прекрасном следует руководствоваться не мнением большинства, а мнением людей разумных и самой истиной. "…Согласно или не согласно с этим большинство, пострадаем ли мы от этого больше или меньше, чем теперь, все равно, — считал Сократ, — несправедливый поступок есть зло и позор для совершающего его, и притом во всех случаях" {Платон. Критон, 49 b).
Цель, даже высокая и справедливая, не оправдывает, по мнению Сократа, низких и преступных средств. И он считал недопустимым отвечать несправедливостью и злом на чужую несправедливость и зло. Сократ не раз высказывал ту мысль, что лучше претерпеть чужую несправедливость, чем самому творить ее. Воздавать злом за зло — несправедливо, полагал Сократ, расходясь в оценке этого ключевого этического момента с мнением большинства своих современников. В данном отношении его позиция довольно близка к последующей этике непротивления злу насилием.
