Александр Таланов - Нансен
А люди? Что сказать о них? Ни одно полярное путешествие не проходило так благополучно. Все участники экспедиции здоровы, с каждым днем все сильнее они привязываются друг к другу, разделяя сообща радости и невзгоды. И то, что в кают-компании кочегар сидит за одним столом с капитаном, нисколько не нарушило дисциплину, а, напротив, еще сильнее спаяло экипаж воедино.
В одном только не оправдался намеченный план. Нансен предполагал встретить мелководное море и потому надеялся на сильные течения, которые вынесут корабль к гренландским берегам. Но глубина моря оказалась такой большой, что ни один линь «Фрама» не достигал дна. Следовательно, течения будут не сильны, придется рассчитывать и на силу попутных ветров.
Нансен сделал своеобразный вывод: "Колумб открыл Америку, благодаря неправильным расчетам, в коих сам даже не был повинен. Кто знает, к чему приведет моя ошибка? Но я повторяю еще раз: сибирский плавник у берегов Гренландии обманывать не может, и мы должны проделать тот же путь, что и он".
Неисчерпаемым оптимизмом и глубокой верой в силу своей идеи дышат эти слова!
После Нового года дни стали прибывать. Первое знамение, весны вызвало противоречивые чувства в душе Нансена. Тоска по близким людям начала невыносимо терзать его. И по какому-то странному совпадению именно в это время он склонился к решению, которое на годы отдалило возвращение на родину.
Едва возле «Фрама» появлялись гладкие ледяные поля, как на ум приходила мысль: великолепный санный путь представляют эти поля, по ним за день можно сделать много миль! Чем далее на север дрейфовал «Фрам», тем дорога эта становилась лучше и соблазнительнее.
Так исподволь созрел дерзкий план — покинуть корабль, чтобы на санях, и собаках попытаться достигнуть полюса, а обратно вернуться через Землю Франца Иосифа, Шпицберген или Гренландию. Двое мужчин в состоянии справиться с таким делом.
Разумеется, пускаться сразу в подобное путешествие было бы опрометчиво. Сначала следует проверить, в каком направлении летом, продолжится дрейф «Фрама». Да и вправе ли вообще начальник экспедиции покинуть своих товарищей? Вдруг с «Фрамом» случится несчастье… Как вернуться домой без своего экипажа?
Но, с другой стороны, разве норвежский народ не жертвовал свои деньги для экспедиции, которая должна исследовать неизвестные полярные области? Начальник экспедиции обязан сделать все, что в его силах, для выполнения воли народной. Значит, надо рисковать своей и чужими жизнями!
Мысль о возможности санного похода к полюсу все более захватывала Нансена, воплощаясь в зримых образах снов.
В БЕЛОЙ ПУСТЫНЕ
Есть лишь один путь, и он называется вперед… Фрам!
Ф. НансенКончалась полярная ночь.
Хотя стояли еще сильные морозы, уверенно наступала весна. Долгожданная, животворная весна! Солнце поднималось, заливая светом ледяную поверхность. Лучи его проникали сквозь иллюминаторы "Фрама".
На душе Нансена, однако, было тяжело, как никогда раньше и, пожалуй, как никогда потом. Страницы его дневника того периода пестрят записями, вовсе несвойственными оптимистическому характеру. Даже не верится, что строки эти писал такой неизбывно волевой, твердый человек. "Идет весна, но она меня не радует. Здесь все так же пустынно и холодно, как и прежде; зябнет душа. Еще семь лет такой жизни или, скажем, только четыре… Что станет с моей душой за это время? А она?.. Я не смею думать о будущем. Что будет там, дома, если год за годом будут проходить и никто не вернется?"
И такая запись: "Очень мудрым человеком был тот, кто сказал: "Если есть что-нибудь прекраснее природы, прекраснее искусства, прекраснее науки, так это человек, который не падает духом в несчастье. Но прекраснее всего — родимый дом…"
Тоска по близким, дорогим сердцу людям гложет Нансена. Но только ли в этом причина его уныния? Главные истоки такого состояния следует искать и в ином. В чем? Прямой и точный ответ опять-таки дают строки дневника: "…Бездеятельное, безжизненное однообразие давит, гнетет человека. Никакой борьбы, никакой возможности борьбы. Все так тихо и мертво, застыло, окоченело под ледяным покровом… Я чувствую, что душа у меня леденеет. Чего бы я не дал за один день борьбы, за мгновение серьезной опасности!"
Вот истинное объяснение болезненной подавленности и психологического упадка. Деятельная натура Нансена не терпит застоя: накопившаяся в нем энергия требует исхода. А он вынужден ждать и ждать.
Напрасно убеждает себя Нансен в том, что не раз повторял другим: основная задача экспедиции заключается не в достижении полюса, а в научных исследованиях полярных областей. И напрасно он напоминает себе, что ценные научные наблюдения важнее удовлетворения личного тщеславия, ведь говорится: "Люби не столько победу, сколько истину". Тщетны были борения с самим собой — стремление достигнуть полюса оставалось неодолимым.
Однако к этому делу нельзя было приступить наобум. Прежде следовало убедиться, какое направление примет дрейф «Фрама». Если не оправдаются надежды, что ветры погонят судно через Северный полюс к гренландским берегам, тогда придется "сжечь за собой мосты" и идти к полюсу напрямик по льду.
То будет время решительных действий. В рискованном походе решится — победа или поражение, жизнь или смерть. "Но разве у меня есть иной выход? — пишет Нансен. — Недостойно мужчины поставить цель и отступить перед решительной битвой. Есть лишь один путь, и он называется — вперед… Фрам!"
С окончанием зимы научная работа оживилась. Систематические измерения морского дна доказали ошибочность мнения многих ученых, что Полярный бассейн мелководен. В свое время Нансен тоже придерживался такой же точки зрения, теперь он пришел к убеждению, что большие глубины Ледовитого океана столь же древни, как и глубины Атлантического океана, продолжением которого они, вероятно, являются.
Важное научное значение имели измерения температуры воды на различных морских глубинах. Измерения эти производились по возможности часто, как только позволяло время. Дали они неожиданные результаты: под холодной поверхностью оказался сравнительно мощный слой теплой воды.
Сверх всякого ожидания, в высоких широтах встретились многие представители пернатого мира. Ранней весной вблизи судна стали появляться белые и серебристые чайки, пуночки, поморники, глупыши. Летом визиты их были уже так обычны, что на них не обращали внимания. Показалась и редкая гостья — розовая чайка.
Эта таинственная обитательница севера впервые была открыта адмиралом Россом, отчего даже стала зваться его именем — чайкой Росса. Затем ее видели лишь случайно немногие люди, и никто не знал, откуда появляется и куда улетает красивая незнакомка с нежно-розовым оперением.
