Кирилл Андреев - Три жизни Жюля Верна
Много веков полеты на Луну были излюбленным мотивом поэтов, сказочников и авторов рыцарских романов. В 1638 году Френсис Годвин издал в Лондоне книгу, – Жюль Верн был хорошо знаком с ее французским переводом, вернее, переделкой, сделанной Жаном Бодуэном, – под названием «Человек на Луне», где герой Доминго Гонзалес, попавший на остров святой Елены, улетает на Луну вместе с дикими лебедями. В том же году епископ Джон Вилкинс опубликовал серьезный трактат «рассуждение о новом мире и других планетах», где предлагал для путешествия на Луну не слишком сложные приспособления. «Надо либо приделать себе крылья и подражать полету птиц, – писал он, – либо взобраться на спину исполинских птиц, которые, как рассказывают, водятся на Мадагаскаре, либо, наконец, соорудить летающую колесницу, наподобие того деревянного голубя, который некогда был изготовлен Архитом».
Злой и веселый рассказчик Савиньен Сирано де Бержерак предложил несколько гораздо более наукообразных, но, быть может, еще более нелепых способов добраться до соседней планеты.
В его остроумной книге герой путешествует в межпланетном пространстве, обвязавшись склянками с росой, которую притягивает Солнце, намазывая тело бычьим мозгом, в магнитных кораблях, подбрасывая вверх железный шар, увлекающий за собой магнит, в хрустальном двадцатигранном корабле, который толкает сила сгустившегося света, и, наконец, – вероятно, верх нелепости с точки зрения самого Сирано! – в колеснице, начиненной ракетами и приводимой в движение силой фейерверка.
В отличие от всех серьезных и насмешливых предшественников Жюль Верн в своей новой книге ничего не изобрел. В самом фантастическом из фантастических своих романов он остался трезвым до конца, роман «От Земли до Луны» написан скорее математиком, чем поэтом. Впрочем, чтобы соблюсти точность, можно раскрыть важный секрет этой книги: она написана и поэтом и математиком.
В это жаркое лето Жюль Верн очень рано отправил Онорину и Мишеля в Шантеней, чтобы погрузиться в спокойное безмолвие круглого зала Национальной библиотеки. Но теперь, когда биржа не отнимала у него времени, книги уже не могли занять его целиком. В поисках друзей в этом опустевшем Париже Жюль в лето 1865 года снова сблизился со своим двоюродным братом профессором Анри Гарсе.
То, что для Жюля Верна казалось лишь занимательной фантазией, путешествием в еще одну неисследованную область Страны мечты, под строгим пером профессора Гарсе превратилось в математическую задачу на составление уравнений. Но математика эта была столь романтичной, столь тесно переплеталась с поэзией неизвестного, что новый роман Жюля Верна, содержащий математики и всякого рода энциклопедических сведений больше, чем любая из его книг, стал одной из наиболее читаемых книг Верна и остается ею и до сих пор. И, главное, в нем Жюль Верн воплотил самые передовые идеи своего века.
Самый замысел книги необычен. В романе, написанном в самый разгар междоусобной войны в Америке, Жюль Верн предлагает самое разрушительное средство войны заставить служить науке. Под его волшебным пером артиллерия из орудия убийства превращается в средство связи и транспорта, в могучий зонд для исследования глубин мирового пространства. А безупречные математические расчеты, сделанные Гарсе и исполненные холодной поэзии науки, заставляли читателей безоговорочно верить в эту пацифистскую фантазию.
Война, милитаризм и все с ними связанное были ненавистны Жюлю Верну до глубины души, и эту ненависть он пронес через жизнь до самой смерти.
Но в первых романах французского писателя этот пафос мирного применения самой фантастической техники прозвучал с особой страстью. И нам сейчас даже трудно представить ту взрывчатую силу, которую имела эта идея Жюля Верна в шестидесятые годы прошлого века, в последние годы наполеоновской империи.
Если в первом романе Жюль Верн создавал панораму Центральной Африки на основании рассказов многих путешественников и все же рисовал ее фантастическими красками, если во втором романе, набрасывая резкими мазками картину полярного моря, свободного ото льдов, он лишь излагал идеи, весьма распространенные в его время и в то же время фантастические, если, отправившись со своими героями к центру Земли, он строил свой вымысел, опираясь на фантастическую гипотезу, – то и вчетвертом романе он вопреки мнению многих читателей тоже не отступил от своего творческого метода, завоеванного в великом труде.
Соединенные Штаты, описанные Жюлем Верном в романе «От Земли до Луны», совсем не были реальной Америкой. Это вымышленная, фантастическая страна, где нет разлада между мыслью и трудом, между идеей и исполнением, страна неограниченных технических возможностей. Это лишь воплощение мечты Жюля Верна о таком мире, где общество не связано никакими условностями – религиозными, сословными, историческими, где нет ненавистного монархического строя, подобного наполеоновской империи, сковавшей в те годы всю мыслящую, трудящуюся и борющуюся Францию.
Необычен был и сюжет книги. Здесь нет борьбы личных интересов героев, но он строится на столкновении научных идей. Постройка пушки, отливка ядра, изготовление пороха – вот странные сюжетные узлы романа. Преодоление земного тяготения – вот ее высшее завершение и пафос.
Главные герои этой книги – Импи Барбикен и капитан Николь (Никольсон во втором издании) – лишь ожившие олицетворения двух сторон математического мышления: анализа и синтеза, дифференцирования и интегрирования. Существует легенда, что под именем Барбикена – и, добавим, под именем Николя, так как оба героя неразделимы, – изображен сам профессор Гарсе. Можем ли мы подтвердить или хотя бы опровергнуть эту гипотезу? Увы, это невозможно: мы ничего не знаем о личности Гарсе, умершего восемьдесят пять лет назад.
Но, кроме пацифистских идей, в романе содержались и научные – пусть современники не смогли их оценить или даже заметить: быть может, такова судьба всех первооткрывателей…
А между тем, кто интересуется проблемой межпланетных сообщений, кто упрекает Жюля Верна в непонимании основных вопросов звездоплавания, стоит напомнить один абзац из романа «Вокруг Луны»:
«Между прочим, Николь тогда утверждал, что при ударе о Луну снаряд разобьется, как стекло, а Ардан ему возражал, что он задержит падение при помощи ракет, расположенных надлежащим образом. И в самом деле, ракеты, имея точкой опоры дно снаряда и вылетая наружу, должны были вызвать обратное движение снаряда и тем самым до некоторой степени замедлить скорость его падения. Правда, ракеты должны гореть в безвоздушном пространстве, но за кислородом для них дело не станет, потому что он заключается в самом порохе…»
