Анастасия Заворотнюк - Я – Настя!
Но Вадиму так понравилась идея, он был практически не в себе. В его воображении я уже летала, он был глух к доводам.
– Нет, давайте как-нибудь!
Ему нужно было выяснить хотя бы теоретическую возможность хоть какой-то лазейки.
– На какой угол мы можем снять?
– Ни на какой! Невозможно – не будет натяжения.
– Хорошо… Какой сегмент мы можем снять?
– Никакой! – отвечала тренер, – И, кстати, в трубе очень холодно. Без специального костюма туда в любом случае нельзя.
– А если ее одеть потеплее? – не унимался режиссер.
– Так зачем же одевать тогда, если без защиты она даже руки развести не сможет, имитируя полет с башни, – ей же без защиты руки сразу оторвет.
Наша группа начинала медленно сходить с ума. Какой потеплее одевать?! Героиня прыгает с Башни в Малайзии, там жара. В шубе же не спрыгнешь!
Тогда жизнелюб Шмелев предложил альтернативный вариант. «Мягкий». Подвесить меня на тросах в потоке воздуха. Те м более, что он узнал, что совсем недавно на этой самой установке тренировался Венсан Кассель. Правда, при полном обмундировании и страховке. И прыгал потом с парашютом. Но, возможно, Кассель считает, что для него это необходимо – так время проводить. Мало ли? Говорят, у него ссоры с женой Моникой Белучи. Может, он так переживает, что ему жить надоело. А мне пока нет. Ну без шуток, разговор-то шел не на жизнь, а на смерть.
Слава Богу, я не полетела. Вступился оператор, сказав, что невозможно поставить свет. Этот довод Вадим сразу понял. На том и сошлись. Из-за того, что не смогли поставить свет, Настя не будет гибнуть в аэродинамической трубе.
20.
Норвегия, куда я попала впервые, оказалась сказочно красивой страной. Сначала мы приехали в Берген, портовый городок в южной части страны, на Атлантическом океане. Здесь нас моментально сразил наповал неподражаемой аромат свежей рыбы. Такой пьянящий, притягательный. Ноги сами понесли нас на рыбный рынок. Мимо пройти было просто нельзя! Мы накупили рыбы, налетели на нее с такой жадностью, как голодающие. Объедались несколько дней – и на обед, и на ужин. Не могли оторваться.
Прилетел Владимир Меньшов, мой земляк. Спрашивает:
– Скажи мне, Настя, как астраханка астраханцу, рыба здесь ничего?
Я отвечаю:
– Ну, невозможно какая вкусная!
Он набрал разных сортов, повез в Москву. Говорит, часть съел прямо в самолете. Невероятная рыба! И каково было мое удивление – на норвежскую рыбу у меня никакой аллергии не было.
Владимир Меньшов играл моего наставника, генерала Харитонова. Он не просто коллега – моя героиня ему как дочь. Это такие жесткие, сдержанно-холодные отношения, в глубине которых таяться любовь и сочувствие.
В бою на яхте гибнет герой Переса. Это провал операции. И вдруг среди ночи обольстительный француз звонит. Он жив! Ему нужна моя героиня – «код апокалипсиса» связан напрямую с событиями ее жизни.
Ночью мы снимали телефонный разговор двух заклятых врагов. Я помню, как стояла на балконе, на краю кадра, а позади меня мачты, и они все время движутся, их колышет волной. Это так красиво!
Мы провели в Бергене две недели. Наш отель стоял у самой воды, на берегу залива. Я так полюбила смотреть в окно на эту подвижную картину, на яхты с мачтами. Здесь такая спокойная, размеренная, мудрая жизнь. Здесь люди веками приспосабливались к стихии. И наша съемочная группа приспосабливалась. Мы постепенно становились похожими на норвежцев. Однажды, гуляя под дождем, я промочила кроссовки и тут же купила себе сапоги, теплую кофту. Сапоги рыбацкие, и кофты тоже специальные, вязанные, но непромокаемые – их носят вместо плащей. И детям я накупила смешных шапок, варежек, теплых свитеров с национальным орнаментом. В таких вещах столько очарования, столько домашнего тепла и солнца.
Потом наша экспедиция отправилась в Эрланд. Сначала снимали погоню, и я несколько дублей бегала по лесу. Та м болото, ямы, ветки. Бегала и моя дублерша. Но в какой-то момент она споткнулась и порвала себе связку. Это была настоящая катастрофа, потому что через день снимали бой на яхте. И там должна была работать в основном эта самая каскадерша. В итоге, мне пришлось все делать самостоятельно. Я таскала тяжеленный боевой автомат. Он весит несколько килограмм, а надо держать его легко, он как продолжение твоей руки, часть твоего тела. Конечно, приятно смотреть, когда сама играла. Но получилась совсем не такая крутая драка. Задумывали просто фейерверк. По сценарию, яхта взрывается, я падаю, прикованная наручниками к стулу, в море. И мне предстояло самой упасть. Сцену снимали во фьордах. Середина лета вроде бы. А температура воды – четыре градуса. Причем, я же не могу заранее надеть водолазное обмундирование.
Понятно, что доснимали бы в каких-то более теплых морях. Но упасть в воду и вылезти надо было в Норвегии. Дивной красоты берега, холмы в панораме, восхитительная картинка, и вот она – я! Мокрая, холодная как лед, с синими губами, красными глазами, сведенными судорогой ногами. И будут потом говорить на монтаже: «А что? Заворотнюк, кстати, очень эффектно утонула!».
Мое погружение отменили. Как я радовалась! Но опять же, хочу заметить, что пожалели не меня. Пожалели яхту. Она очень хорошая и взрывать ее по-настоящему было жалко. Да и дорого… Рука дрогнула, все отменили.
Эрланд – удивительное местечко. Домов на тридцать. Край света, в котором есть все, шикарная гостиница, отличное шоссе. Совсем не скажешь, что это провинция. В первый же день я решила, что если мне придется провести здесь три дня, я умру со скуки, просто погибну от тоски. А через неделю я поняла, что нужно остаться в Эрланде навсегда. Мне захотелось поселиться вон в том домике, который стоит высоко-высоко над водой. К нему нет никаких подъездов. Я спросила: как же там люди обходятся без дорог? Мне объяснили: надо на лодке подплыть, а потом пешком подниматься, и точно так же спускаться. Это так ужасно. И в то же время так притягательно. Я спросила:
– А я могу купить этот дом?
Мне ответили:
– Да, он продается. Но его уже двадцать лет никто не покупает. Поэтому, если вы захотите там жить, думаем, местные власти разрешат.
И я стала мечтать. Вспомнила, что раньше были такие сеточки плетеные – авоськи. В них носили картошку. Вот и я захотела, чтобы у мня была такая авоська, я жила бы в домике над водой, спускалась бы в порт за продуктами. И смотрела бы на этот мир, и думала только о нем. Возможно, моя фантазия была продиктована усталостью (это мой бич), желанием привести мысли в порядок. Такая медленная, вечная красота, которая постепенно проникает в тебя – мне этого так хотелось. Это не океан – ты видишь берега. Вода зеленая, прозрачная, очень холодная. Зеленые склоны. Повсюду мощные водопады, с гор текут реки. И шумят, шумят. Та кое раздолье для созерцания.
