Андрей Калиниченко - Воздушный снайпер
Он появился на аэродроме неожиданно. Промчавшись на бреющем, Ла-5 круто развернулся и, плавно снижаясь, опустился на посадочную полосу. Вдоль стоянки выстроился весь свободный от полетов личный состав полка: гвардейцы чествовали человека, имя которого еще при жизни стало легендарным. Голубев подошел к зарулившему истребителю, и когда Белоусов сошел на землю, сжал его в крепком объятии:
- Ну, вот ты и дома! Поздравляю!
Затем Голубев и Белоусов направились к шеренгам авиаторов. Проходя вдоль строя, Белоусов пристально всматривался в людей, надеясь встретить знакомых. И почти не встречал: многие из тех, с кем он начинал войну, сложили головы в жестоких схватках с врагом. Их сменили новые бойцы.
- Товарищ гвардии подполковник, - по-уставному обратился Белоусов к командиру полка, - разрешите стать в строй?
Голубев намеревался пригласить майора в штабную землянку. Но, услышав эти слова, представил, сколько дней и ночей, лежа на госпитальной койке, Белоусов страстно мечтал занять свое место в шеренге, как хочется ему сейчас слиться воедино с полковой семьей!
- Становитесь, - ответил он.
Опираясь на палочку, Белоусов шагнул к строю и повернулся лицом к командиру. На его глазах выступили слезы. Слезы счастья, слезы победы над собою, над своим недугом.
Вскоре майор Белоусов поднялся во фронтовое небо. Он прикрывал штурмовиков, вел бои и разведку, участвовал в боях за освобождение Выборга и Нарвы. Нелегко все это давалось. Каждый вечер, пересиливая боль, майор спешил в землянку или санчасть, снимал протезы и опускал культи в теплую, заботливо приготовленную медсестрой воду. Но расставаться с небом не хотел ни за что. И увеличил количество боевых вылетов до трехсот, а число сбитых самолетов - до четырех. За мужество и героизм, беззаветное служение советскому народу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1957 года Леониду Георгиевичу Белоусову было присвоено звание Героя Советского Союза. На другой день газета "Правда" писала: "Советские люди преклоняются перед героическими подвигами этого человека. Пусть же слава о нем облетит всю страну, вся жизнь его послужит вдохновляющим примером для нашей молодежи".
Последние схватки
Фронтовая дорога снова привела Голубева в район Ханко. Но теперь он прибыл сюда не с горсткой людей на устаревших "ишачках", как три года назад, а с полнокровным авиационным полком, вооруженным истребителями Ла-5 и Ла-7. И базировались они не на крохотном Красном Гангуте, а на первоклассном аэродроме Мальми, что под Хельсинки. Финляндия уже вышла из гитлеровской коалиции, заключила мир с Советским Союзом. Гвардейцы должны были прикрывать Таллин, Хельсинки и устье Финского залива - те районы, откуда в сорок первом угрожали Ленинграду гитлеровцы. На северо-востоке Балтики уже господствовал Советский Флот. Рядом с аэродромом в сосновом бору остались целыми двухэтажные благоустроенные казармы. Тут-то с определенным комфортом и разместился летно-технический состав.
Под командный пункт части приспособили просторное, удобное помещение на краю летного поля. Здесь получением боевого задания начинали фронтовой день, здесь он и заканчивался разбором. Если была погода, работали все светлое время дня, но летали теперь без перенапряжения - по нормативам, установленным приказами на военное время.
На командном пункте Голубев появился рано. Ночью в полк поступил важный приказ, требовалось хорошенько поразмыслить, как его эффективнее выполнить. Подполковника встретил оперативный дежурный, доложил: за ночь в полку ничего существенного не произошло.
- В семь тридцать вызовите сюда капитана Федорина, - приказал подполковник.
Голубев прошел в свою комнату, расстелил на столе карту, задумался. Вчера полк прикрывал корабли в устье Финского залива, вел разведку. Задания остаются такими же и на сегодня, но, говоря о них, генерал Самохин добавил слова: "Есть одно очень важное и ответственное". Поручить его Голубев и решил эскадрилье Федорина. "Где же он?" - нервничал подполковник.
- Вызывали, товарищ командир? - спросил вошедший Анатолий Федорин.
- Да, вызывал, - подтвердил Голубев. - На сегодня все задания отменяю, ставлю новое. Подойдите сюда.
Капитан шагнул к карте. Каждое неизвестное задание вызывает интерес и деловое любопытство, в нем всегда есть что-то загадочное.
- Место действия - устье Финского залива, - пояснил командир полка. - Только прикрывать будете не корабли, а всего один Ли-2. Секрета не делаю, на нем высокопоставленное лицо летит из Хельсинки в Таллин. У транспортника будут специально выделенные для охраны самолеты. А ваша задача - не допустить в коридор перелета вражеские истребители.
- Дело привычное, - отозвался Федорин, посмотрев на узкую заштрихованную полоску, по которой скользил карандаш подполковника.
- Но это случай особый, - подчеркнул командир полка. - Как думаете выполнять задание?
Федорин наклонился. Над переносицей у него собрались глубокие складки. Некоторое время он смотрел на карту, затем решительно ответил:
- Лета здесь минут пятнадцать. Эскадрилью разделю на две группы, эшелонирую их по высоте. Мы два раза проутюжим коридор до появления транспортника, а потом пройдем вместе с ним к Таллину.
Голубев согласился с предложением капитана, не сделал никакой поправки. Он верил в командиров эскадрилий. Но все-таки предупредил:
- Учтите, как правило, открыто в бой фашистские летчики уже не бросаются, на это у них теперь кишка тонка. А вот исподтишка подкузьмить могут.
Голубев встал, давая понять: разговор окончен.
- Разрешите выполнять? - спросил Федорин.
- Выполняйте. Вылет по моему сигналу. За этот самолет головой отвечаете.
Капитан ушел. А Голубев еще долго сидел над картой. Почему-то не покидало неожиданно возникшее чувство опасения: успешно ли будет выполнено важное задание? "Проще бы самому подняться в небо, чем посылать других и мучительно ждать их возвращения", - размышлял командир полка. Но командующий ВВС флота приказал ему неотлучно быть у телефона, пока не завершится перелет транспортного самолета.
Аэродром то оглашался гулом моторов, то погружался в тишину. Истребители по графику уходили на задание, а возвратившись, заруливали на стоянку. Летчики первой эскадрильи сидели в кабинах, с нетерпением ждали сигнала. Техники собрались в сторонке, переговаривались.
На большой скорости к машине Федорина подкатила черная "эмка", из нее выскочил Голубев. Многие видели, как он стремительна поднялся на широкое зелёное крыло "лавочкина" и, удерживаясь за обрез кабины левой рукой, стал энергично жестикулировать правой. Капитан иногда кивал в знак согласия, иногда показывал на пальцах что-то свое. Техники не слышали, о чем говорят командиры, но догадывались: Голубев объяснял ведущему, как следить за воздухом, откуда можно ожидать "фокке-вульфы", каким образом их отсекать от Ли-2.
