Элеонора Прохницкая - Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична
— Я — начальник предприятия. Что у вас случилось?
Вика не поняла, о каком предприятии идет речь, но в сердце у нее затеплилась надежда: «Сейчас этот молодой симпатичный начальник во всем разберется, накажет виновных и справедливость восторжествует!»
— Меня обидели, и я прошу жалобную книгу, которую обязаны выдать покупателю по первому требованию, а мне отказывают в этом праве! — обратилась она к начальнику.
Начальник для начала успокоил кассира:
— Зоя Павловна! Успокойтесь и сядьте, пожалуйста, на место. Мы сейчас все утрясем! — Затем он посмотрел на Вику недобрым взглядом: — А вы назовите сначала нам свою фамилию и место работы. И мы вам напишем!
Какая-то седая женщина, видимо приятельница или соседка кассира, которая шепталась с ней о чем-то, стоя у кассы, радостно закричала:
— Правильно! А я подпишу как свидетель, я все видела!
— Но вас же вообще не было тогда в магазине! — возразила Вика. — Что вы могли видеть?
Но, увы, напрасно! На нее посыпались оскорбления. Она уже проклинала себя за то, что ввязалась в эту историю. Лица заведующего, начальника, кассира и ее знакомой были искажены ненавистью к ней, в их глазах была агрессивность, жесты были воинственны. Они стыдили и срамили ее на весь магазин, не стесняясь в выражениях и не давая ей вставить ни единого слова. В голове у нее сильно шумело и кружилось: «Боже, за что они так со мной? Что я им сделала?.. Мне плохо… Только бы не упасть…» Оскорбительные фразы и грубые слова, которые выкрикивали эти люди, взявшие Вику в кольцо, слились для нее в единый глухой гул, который больно давил ей на уши…
Входящие покупатели с нескрываемым интересом и любопытством смотрели на молодого мужчину в белом халате, который размахивал пальцем под носом у модно одетой женщины. То, что этот, в белом халате, начальник, не вызывало ни у кого сомнения, но кто эта женщина и за что он ее отчитывает? Иные подходили поближе, чтобы услышать, что говорил начальник, когда они слышали обрывки фраз, в их глазах загорался огонек презрения:
— Аферистка!
Одна старушка объясняла другой, подставив к губам ладонь и крича ей в самое ухо:
— Поймали ее! Она кефир хотела украсть! Незаметно вынести в сумке из магазина! А на такую и не подумаешь, одета по моде! В милицию бы ее…
— Правильно, — громко проскрипела глухая. — На них всем миром навалиться нужно! Тянут, тянут, уж всю страну растащили!
В магазине послышался тошнотворный запах, как из пивной бочки. Очередной покупатель, неизвестно зачем забредший в это свое хмельное утро в молочный магазин, стоял, слегка покачиваясь при входе, соображая, идти ли ему дальше или вернуться. Однако его скупой от рождения и деградированный от постоянной пьянки мозг заинтересовала шумная компания. На нетвердых ногах он подошел к ним, несколько секунд тупо помолчал, соображая, кто на кого «бочку катит», затем, повернув к Вике то, что называлось у него раньше лицом, и, качнув помпоном детской вязаной шапочки, натянутой на голову, выдохнул ей в самое лицо смесью сивухи с чесноком:
— Обезьяна размалеванная! Проститутка! Да гоните ее вон из магазина! По фигу нам с ней разговаривать!
Начальник предприятия улыбался:
— Вот видите! И народ против вас! А народ не обманешь, он все видит!..
…Домой Вика вернулась с пустой сумкой. Чтобы снять боль в сердце, она приняла валокордин, легла на диван и дала себе слово, что в следующий свой выходной день она пойдет только в бассейн… Будь прокляты эти магазины!
В дверь позвонили. Появившийся на пороге сын, чмокнув ее в щеку и кинув на пол ранец, сказал:
— Мам! Я такой голодный, что у нас сегодня на обед?..
1989 г.
День Победы
Этот день — 9 Мая — мой любимый праздник. Я, довоенное дитя, хорошо помню заснеженную Москву, дирижабли в небе, колючие заграждения. Помню завывание сирены и голос Левитана по радио: «Воздушная тревога!»
Всю войну мы с мамой прожили на Сретенке, на улице Мархлевского. Бомбили нас почти каждый день. Вернее, не нас, Главпочтамт, который находился рядом, на Кировской.
Мама никогда не спускалась со мной в бомбоубежище, опасаясь, что нас засыпет. Услышав сирену, она брала меня на руки, укладывала на диван, сама ложилась рядом, выключала свет и говорила: «Если погибнем, то вместе».
Мы не погибли. Дожили до светлого, радостного дня Победы. Дождались отца, который в сорок первом, сдав свою долгосрочную бронь, добровольцем ушел на защиту Москвы и, несмотря на ранение под Москвой, дошел со своей авиационной истребительной дивизией до Берлина. Он вернулся в звании майора, обветренный, подтянутый, весь в наградах, немного чужой, но такой родной и любимый наш папка, наш победитель, наш герой!
Я очень люблю этот праздник! Люблю его песни!
В этот день и песни, и седые люди в орденах переполняют мое сердце бесконечной нежностью, гордостью и верой в наш народ, скорбью о тех, кто не вернулся. Я очень люблю этот праздник!
По нашей семейной традиции мы отмечаем его на даче, и если весна выдается ранняя и теплая, в этот день уже начинает цвести вишня. Мы накрываем красивой скатертью стол в саду под вишней и из городской сутолоки переносимся в мир тишины, простора, голубого неба и жужжания пчел над вишнями.
В эту весну на 9 Мая было жарко уже с утра. Мама и папа, нарядные и торжественные, приехали к нам из своего Чертаново, так как дача находится в часе езды от нашего дома. Сев в машину, мы с мамой начали по-хозяйски обсуждать наше праздничное меню. Мамочка с горечью поведала мне о том, что в результате двухдневных поисков по магазинам ей ничего не удалось купить и она везет только одни консервы: шпроты, икру минтая, банку лосося. Зато я могла похвалиться венгерской курицей, которую хранила к этому дню в морозилке больше месяца и теперь зажаренную и румяную везу ее с собой. Только вот я не успела купить хлеб и по дороге надо заехать в универсам. Идея с универсамом маме очень понравилась. Приехав три дня назад с папой из санатория, они ничем не смогли отовариваться и холодильник их был пуст. А в такой большой праздник в универсаме наверняка должно быть что-нибудь вкусненькое.
В универсаме, раскаленном жарким весенним солнцем и лишенном какой бы то ни было вентиляции, стояла невыносимая духота и было полно народу.
Злые, недовольные люди метались от прилавка к прилавку в поисках чего-нибудь.
Ни мяса, ни кур, ни колбасы в магазине не было. Люди толпились около контейнера с расфасованным фаршем и торопливо набивали этим серо-белым, непонятно из каких частей туши сделанным месивом свои тележки. Из гастрономического отдела через весь магазин тянулась длинная очередь.
