Сергей Нечаев - 10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец
Уже в начале июня 1807 года Наполеон написал Жозефине:
«Все твои письма говорят о том, что ты постоянно плачешь; это нехорошо: надо быть всем довольной. Прощай, друг мой; верь в чувства, которые я испытываю к тебе».
Сколько их было, подобных советов! «Будь всем довольна», «будь мужественна», «будь мила и счастлива»…
Глава 16. Апогей любовной идиллии
Финкенштейнская идиллия окончательно завершилась, когда Наполеон снова уехал, но до настоящей войны с Россией было еще очень далеко. Сейчас он думал о создании союза с императором Александром I, и это не позволяло ему даже заикаться о полноценном возрождении Польши.
А потом было знаменитое сражение при Фридланде — великая победа, одержанная в годовщину еще более великой победы при Маренго. В этом сражении 14 июня 1807 года Наполеон в буквальном смысле «завоевал русский союз», ибо уже 9 июля в Тильзите был подписан мир между Францией и Россией. После этого Наполеон вернулся в Париж, так и не выполнив обещания, данного графине Валевской. Правда, по условиям Тильзитского мира было создано марионеточное Великое герцогство Варшавское, но оно было образовано только на польских землях, отторгнутых у Пруссии, к тому же под властью саксонского короля. Князь Понятовский был произведен Наполеоном в дивизионные генералы, назначен военным министром герцогства и стал «некоронованным королем Польши», но все равно это было совсем не то, о чем мечтали польские патриоты.
И все же признаем, что Наполеон кое-что сделал для Польши. Из территорий, отнятых у прусского короля, он создал небольшое государство, названное им Великим герцогством Варшавским. Географически оно имело своеобразную форму: нечто вроде треугольника, вклиненного между Пруссией и Австрией, упиравшегося вершиной в Неман и занимавшего площадь в тысячу восемьсот квадратных миль. Делилось оно на шесть департаментов, и в нем было два с половиной миллиона жителей — почти сплошь поляков.
Польская армия первоначально должна была состоять из 30 000 человек; она была организована генералом Яном-Хенриком Домбровским и наполеоновским маршалом Даву. Так как герцогство было недостаточно богато, чтобы содержать эту армию, Наполеон принял на себя часть расходов по ее содержанию и отправил воевать в Испанию, где поляки отличилась при осаде Сарагосы и в сражении при Сомо-Сьерре.
Немаловажно отметить, что польские крестьяне были освобождены от крепостной зависимости, но реформа эта существовала, так сказать, только в теории: наделить крестьян землей никто не решился, а потому они остались в прежнем положении, а те из них, которые захотели воспользоваться своей свободой, становились бродягами или нищими.
По словам историков Эрнеста Лависса и Альфреда Рамбо, «Великое герцогство представляло собою искусственное и, очевидно, временное государственное образование; одна современная эпиграмма так резюмировала его характер: „Герцогство Варшавское, монета прусская, армия польская, король саксонский, кодекс французский“».
* * *Одним словом, Наполеон уехал, так и не осуществив всего того, ради чего Мария отдалась ему. В отчаянии она отказалась ехать за ним в Париж, заявив, что намерена удалиться в глухую деревню и ждать там, в трауре и молитвах, исполнения обещаний, которых не сдержал ее любимый.
Гертруда Кирхейзен по этому поводу недоумевает:
«Говорят, что она была глубоко оскорблена и опечалена этим и отказалась последовать за возлюбленным в Париж, что было его заветным желанием. Неужели же она действительно так мало знала человека, которому отдала все, с которым столько времени прожила в тесной интимности, чтобы не сообразить, насколько для него было невозможно исполнение подобного обещания? Неужели Наполеон никогда не говорил с ней об этом? Неужели он не говорил ей, что его политика не может зависеть от желания возлюбленной?»
Многие биографы Марии Валевской считают, что в то время она «уже давно была его возлюбленной не из политических соображений, а из личного чувства, и мысль об отечестве уже имела мало общего с любовью к Наполеону». Весьма спорное мнение! Вернее, не совсем правильно сформулированное. Ну, действительно, как поверить в то, что мысль об отечестве стала вдруг малозначительной для молодой женщины, которая совсем недавно «проливала слезы над участью Польши». Скорее всего, правильнее было бы сказать, что она полюбила так сильно, что мысль об отечестве не оттолкнула ее от человека, явно обманувшего надежды поляков.
Как бы то ни было, если графиня Валевская действительно почувствовала себя оскорбленной, то это длилось недолго. Тем более что Наполеон (и это для него совсем не характерно, так как он уже давно ни у кого ничего не просил) начал умолять ее:
— Я знаю, ты можешь жить без меня. Я знаю, что сердце твое не принадлежит мне. Ты не любишь меня, Мария! Я это знаю, потому что ты искренняя и безыскусная. У тебя такое чистое, такое благородное сердце. Именно этим ты меня пленила, как ни одна из женщин. Но ты хорошая, ты добрая; твое сердце так благородно и так непорочно! Неужели ты захочешь лишить меня нескольких мгновений блаженства, которые я испытываю постоянно, когда нахожусь рядом с тобой? Ах, Мария, только ты можешь дать их мне! Для меня существуешь только ты, и меня все считают теперь самым счастливым человеком на свете…
Император говорил это так искренне, с такой горькой и печальной улыбкой, что Марию охватило странное чувство жалости к этому владыке мира, и она пообещала ему приехать в Париж.
* * *Она прибыла туда в конце января 1808 года в сопровождении своего брата и служанки. Эту дату приводит нам родовой биограф Валевской — ее правнук граф д’Орнано. Кстати сказать, он же утверждает и то, что она пробыла в Париже до 1 апреля 1808 года, то есть до отъезда Наполеона в Испанию. Однако, по словам Мариана Брандыса, «существуют трудноопровержимые польские свидетельства, которые противоречат этому». Валевская не могла приехать во французскую столицу в последних числах января 1808 года, так как еще 29 января ее видели на балу в Варшаве. Точно так же не могла она и быть в Париже до 1 апреля…
Как бы то ни было, в Париже Наполеон устроил Валевскую в доме № 48 на улице Победы. Все заботы о ней он поручил своему самому преданному и самому надежному Дюроку. Тот оплачивал ее счета помимо той суммы, которую император определил ей в качестве ежемесячного пансиона.
Этот период времени Фредерик Массон описывает так:
«Отныне эта таинственная связь, — несомненно, прерываемая время от времени изменами со стороны Наполеона, но остающаяся сердечной привязанностью, — принимает такой странный характер, что если бы не были найдены несомненные доказательства ее существования, если бы сопоставление показаний различных свидетелей не позволяло связно установить весь ход событий, то нельзя было бы утверждать, что связь эта продолжалась, о чем, по-видимому, не знали даже самые осведомленные современники».
