Людмила Соколова - Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.
— Это сейчас модели дефилируют с отрешенными лицами. А я всегда улыбалась залу. Меня так и называли «улыбающаяся манекенщица».
На одном из показов ее увидели ассистенты режиссера Герберта Раппопорта, снимавшего фильм «Незваные гости», и пригласили на пробы на «Таллинфильм». Она их прошла и получила небольшую роль певицы из кабаре.
Ее дебют понравился Герберту Морицевичу, и в своем следующем фильме «В дождь и в солнце» он дал Лужиной роль Лисси — уже одну из главных.
Теперь знакомые девчонки завистливо называли ее «Лариска-артистка», а прохожие иногда улыбались и кивали головой, как знакомой. Но она понимала, что дорога к избранной профессии лежит через двери института кинематографии. Правда, когда думала об экзаменах, то от страха начинала кружиться голова.
Но удача ей улыбалась, и все стало счастливо складываться.
— Судьба посылала мне людей, которые бескорыстно помогали мне и поддерживали в трудную минуту. Я до сих пор вспоминаю их добрым словом.
И среди них — Лейде Лайулс с «Таллинфильма». Узнав, что Сергей Герасимов в конце первого семестра отчислил со своего курса студентку Ольгу Красину за съемки без его ведома (хотя это была роль Лизы в фильме-опере «Пиковая дама»!), попросила его «посмотреть» Ларису. Мэтр согласился, но теперь перед Лужиной встала проблема: где найти деньги на дорогу? И тут судьба сделала ей царский подарок в виде приглашения с «Мосфильма» на пробы в картину «Мир входящему». С оплаченными билетом и гостиницей. Зная, что Лариса до обморока боится официальных конкурсов, Лейде упросила Герасимова послушать подругу у него на квартире, которая по счастливому совпадению находилась с другой стороны гостиницы «Украина», куда поселили соискательницу роли.
Самая счастливаяВ своем лучшем платье с юбкой-колоколом, а под ней по моде того времени — крахмальным нижним «кринолином», туго перетянутая широким поясом и в туфлях на высоких каблуках Лариса предстала пред очи Сергея Аполлинариевича и Тамары Федоровны.
— Герасимова я практически не знала, а Тамара Макарова — красавица, женщина-легенда, любимая артистка! Я очень хотела ей понравиться.
Лужина стала читать стихотворение о ландышах, и вдруг сердце упало, когда краем глаза заметила, что Герасимов нахмурился: у того возникли неприятные ассоциации с популярным шлягером, который все клеймили как мещанский и безвкусный. Он поморщился, как от зубной боли, подошел поближе и сказал недовольно: «Какая-то ты длинная». Лариса смешалась. Она поняла, что не понравилась. Разволновалась, но все же возразила: «Это каблуки. Я могу снять». Вот так, стоя в одних чулках, а потом присев на стул возле зеркального шкафа, она стала читать монолог умирающей Ларисы из «Бесприданницы». И то ли от проникновенных слов Островского, то ли от того, что решила, будто опять провалилась, так расстроилась, что разрыдалась. Но все же, захлебываясь слезами, дочитала монолог до конца.
Макарова стала ее утешать, а Герасимов вдруг заулыбался и сообщил, что она принята.
— Студенческие годы — самое прекрасное время. Я жила в общежитии ВГИКа. У нас была совершенно другая жизнь, чем у тех, кто ходил на занятия из дома. Это была особая каста. Правда, курить я там начала, пить тоже. Но это было сухое вино. Это было время увлечения поэзией. Мы собирались на четвертом этаже общежития, зажигали свечи, курили сигареты «Дукат», пили легкое вино и читали стихи. К нам в гости приходили замечательные люди: Визбор, Окуджава, Высоцкий. Ни на минуту не расставаясь с сигаретой, пел Муслим Магомаев.
Лужина училась в мастерской Герасимова — Макаровой, но чуть ли не единственная из их студентов ни разу не снималась в фильмах учителя. Правда, в поставленном им учебном спектакле «Братья Карамазовы» она сыграла Катерину Ивановну. Сергей Аполлинариевич одобрил ее работу, верил в ее талант, чувствовал за нее ответственность и, когда почти со всем курсом уходил на съемки фильма «Люди и звери», настоял, чтобы Станислав Ростоцкий взял ее на главную роль в свой фильм «На семи ветрах». С худруком творческого объединения киностудии им. Г орького не очень-то поспоришь, и Лариса получила свою самую звездную роль.
А когда после выхода на экраны фильма и его шумного успеха у зрителей вдруг стала знаменитой, то поверила, что она самая счастливая на свете.
Таинственный и манящий мир кино раскрыл ей свои объятья. Откуда она могла тогда знать, что за его яркостью и красотой прячутся жестокость и непостоянство избалованного любовника: он заберет все, вероломно бросит и переключится на новые жертвы.
«Роман» с ДефойВихрь успеха поднял Ларису, закружил, закуролесил. Ее стали приглашать на кинофестивали, посылать в числе делегаций за рубеж. Ее Светлану узнали и полюбили все, а журналисты тут же окрестили лестным прозвищем «символ времени».
В 1962 году ее фотография украсила разворот журнала «Пари Матч», посвященного Каннскому кинофестивалю. На фото Лариса отплясывала запрещенный на своей родине твист, а внизу была странная подпись: «Сладкая жизнь советской студентки». Журнал сразу лег на стол тогдашнему министру культуры Фурцевой, и «оргвыводы» не заставили себя ждать: комсомолку Лужину за границу не выпускать! И на фестиваль в Карловых Варах со своей картиной она не поехала.
Но вскоре высокие начальники опять к ней подобрели. Не потому ли, что фильм «На семи ветрах» с успехом шел на экранах разных стран, приносил награды, поднимал престиж страны?.. И жизнь вновь стала казаться ей сплошным ярким и веселым праздником. В начале 60-х у Лужиной было много работы: подряд выходят фильмы «Приключения Кроша», «Тишина», «Штрафной удар» и «Большая руда». Правда, роли там не такие уж большие и не «звездные», но она верила, что это временно и все еще впереди.
В 1963 году ее без проб пригласили на киностудию «ДЕФА» в ГДР на роль подпольщицы Евы Дорн в сериале «Доктор Шлюттер». По сценарию Ева погибает в концлагере в первой же серии. Перед Лужиной стояла сложная задача: не только играть на немецком языке, но и создать достоверный образ немки — человека другой культуры, иной ментальности. И она так блестяще справилась с этой задачей, что режиссер И. Хюбнер решил, что она должна сыграть и дочь Евы — Ирен. Сначала немцы приняли Ларису насторожено, ревниво считая, что и своих актрис предостаточно, зачем приглашать чужую, да еще русскую. Но потом прониклись к ней симпатией, а когда фильм триумфально прошел по телеэкранам, — полюбили.
За четыре года, проведенные в братской Германии, Лариса снялась в шести фильмах, в том числе в двух сериалах, получила Золотую ветвь телевидения и Национальную премию ГДР в 1966 году и приглашение играть на сцене драматического театра Карл-Маркс-Штадта. К тому времени она уже хорошо владела немецким языком, но понимала, что театр — это огромная ответственность, это работа без дублей, когда не только говорить, но и думать придется на чужом языке. А еще, несмотря на то, что в ней текла наполовину эстонская кровь, Лариса всегда чувствовала себя именно русской, со всеми достоинствами и недостатками неподдающейся трезвому расчету загадочной русской души. У нее была в Берлине своя небольшая квартира, достаточно денег, которые, к слову сказать, она так и не научилась копить, — подруга немка сама раскладывала ее деньги в конвертики, на которых надписывала, на что они предназначены. Но вскоре у Ларисы все перепутывалось из-за вечных непредвиденных расходов, потом складывалось все вместе… Несмотря на то, что к Ларисе очень хорошо относились окружающие, часто принимая за свою, ее тянуло домой.
