Виктор Леонов - Лицом к лицу
Калаганский не спеша кладет на колени аккордеон - наш трофей после боев на Крестовом. То-то сейчас начнется песня-пляс! Но Миша Калаганский вдруг опускает голову. Чего он ждет? О чем думает? Наконец, Миша встает и медленно, с аккордеоном в руках, подходит к окну. Протяжно гудит паровоз, и нам кажется, что этот гудок отозвался для нас прощальным эхом в горах и на далеких мысах.
Тихо трогается поезд, и мы слышим мотив любимой песни - нашей, североморской, под которую уж никак плясать нельзя. Но запевка дана, и Борис Гугуев тоже подходит к окну и затягивает своим тенорком:
Прощайте, скалистые горы, На подвиг Отчизна зовет...
Мир царит во всех странах Европы, а нас Отчизна зовет на новые бои, на новые подвиги.
Песня воскрешает в памяти походы и рейды в далекие тылы врага. Зримо предстают очертания родных берегов и клокочущее море и туманы - все, с чем мы, может быть, навсегда расстаемся.
А волны и стонут, и плачут,
И плещут о борт корабля...
Растаял в далеком тумане "Рыбачий",
Родимая наша земля.
Последние походы
1
Быстро пролетели дни нашего пребывания в Москве, и вот мы уже опять в пути: по самой длинной на земном шаре железнодорожной магистрали едем во Владивосток.
Русский остров. Здесь много солнца и зелени. Мы, северяне, так по ним соскучились! И здесь есть сопки, но не голые и каменистые, как в Заполярье, а покрытый густым лесом. Миша Калаганский утверждает, что в этих краях растут гранатовые деревья, китайские камелии, японские магнолии. А в дремучей тайге рыщут тигры и барсы. Калаганскому не верят, хотя он ссылается на такой авторитетный источник, как география.
- Миша, не смеши меня! И не пугай маленьких... Тигры здесь были, но разбежались, узнав, что на Русский остров едет знаменитый разведчик заполярный Мишка Калаганский...
Это говорит Павел Барышев, который рад любому поводу поспорить и побалагурить. На сей раз у него есть основания для спора. В самом деле, причем тут география, если он, Павел Барышев, уже облазил окрестности и никаких камелий не видел? И с барсами, слава богу, не встречался...
- А вот что здесь, братцы, есть! - Барышев аппетитно щелкает языком и озорно подмигивает нам. - Виноград! Честное слово, дикий виноград! И грецкий орех величиной с добрый кулак. Этого я сам отведал.
- Ой, Пашка, врешь! - недоверчиво качает головой онежский помор Семен Агафонов, который еще ни разу не видел растущий виноград или грецкий орех.
Мы понимаем, что Павел несколько преувеличил размер орехов, но не сомневаемся, что орешник он нашел.
После четырех лет войны на севере нам все здесь в диковинку.
Тихоокеанцы уже знают о боевых делах отряда североморских разведчиков и часто приглашают нас в гости. Почти каждый день поступают заявки на "встречу с героями". Но тут выясняется, что некоторые отважные следопыты и лихие добытчики "языков" чувствуют себя робкими и беспомощными в роли рассказчиков. Семен Агафонов, например, категорически потребовал, чтобы его освободили от публичных выступлений.
- Пусть Барышев за всех держит речь. Паша это любит и умеет... Он расскажет!
- Но моряки хотят и тебя послушать, - уговаривают Семена.
- А что я им, артист какой? Мне легче взять "языка", чем свой развязать.
...У нас сейчас два взвода. Первым командует мичман Александр Никандров, а вторым, где много новичков, - главный старшина Макар Бабиков. Семен Агафонов назначен помощником к Бабикову и ревностно занимается с молодыми разведчиками. Агафонов учит их показом. Новичок, которому Герой Советского Союза, сам Семен Агафонов, говорит: "Делай, как я!" - глубоко убежден, что переползать или маскироваться надо так, как замкомвзвода. И вообще наши новички стараются во всем походить на бывалых разведчиков.
Взводы тренировались в высадке десанта, когда было получено известие о начале военных действий против японских агрессоров. Мы тотчас же вернулись в базу и прочли принятое по радио заявление нашего Министра иностранных дел. Каждому советскому человеку, и особенно ветеранам войны, ясна цель нашего правительства: приблизить наступление мира, освободить пароды от дальнейших жертв и страданий.
Когда выступим? Скоро ли наш черед? В отряде царил тот активный боевой дух, который политработники называют наступательным порывом.
Уже сухопутные войска прорвали вражескую оборону и ведут наступление в Маньчжурии, ушли в боевые походы многие корабли, а мы все еще ждем. Нетерпение нарастает. Разведчики ропщут: "Попадем к шапочному разбору". Они уверены, что я и замполит что-то утаиваем. А мы ничего пока не знаем. Гузненков на вопросы разведчиков многозначительно отмалчивается. Беседуя со мной, он сравнивает отряд со стрелой лука. Чем больше натянут лук, тем сильней и стремительней будет полет стрелы.
Утром одиннадцатого августа получили приказ, и отряд, погрузившись на два десантных катера, взял курс к северному побережью Кореи - к порту Юки в Японском море.
Даль, подернутая утренним туманом, скрывала от нашего взора гористое побережье Северной Кореи. Показался дым. За этим дымом - Юки. Покидая порт, японцы подожгли склады у причалов и жилые дома.
Мы высадились на берег. Улицы Юки пустынны.
- Араса! Араса! - услышали мы вначале приветственные крики и лишь потом увидели корейцев, которые выбегали из своих дворов нам навстречу. Переводчик объяснил нам, что "араса" означает "русский". "Ру-ссрне!" - вспомнил я радушные возгласы норвежцев, когда они первый раз увидели нас на своем берегу.
Неприятель так поспешно бежал из города, что в панике забыл эвакуировать из госпиталя своих раненых и больных. Я попросил корейцев ухаживать за ранеными до прихода наших частей. Старый кореец, которому переводчик передал мою просьбу, сказал, чуть склонив голову на грудь:
- Вы зашли в пустой город, потому что японцы угнали население. Пожары тоже их рук дело. Русский офицер просит, чтобы мы ухаживали за ранеными японскими солдатами - это для нас закон. Но пусть русские знают, что в городе остались переодетые японцы. Под рубахами корейских крестьян они прячут пистолеты и гранаты. Они будут стрелять вам в спину. Вас мало, будьте осторожны.
Вскоре выяснилось, что нас уже много. С гор спускалась колонна советской мотопехоты. Головная машина остановилась около госпиталя, и усатый сержант крикнул морякам:
- Здоровы булы! Это что ж такое получается! Жмем на всю железку, чтобы первыми быть в Юках, а вы уже тут...
- Не горюй, пехота! - ликовал Павел Барышев. - Держись в кильватере за моряками, не пропадешь!
- Молод ты, морячок, меня учить! - обиделся усач-пехотинец. - Я от самого Сталинграда до Берлина, от немецкой Шпреи до Японского моря ни разу с курса не сбился. Даром, что без компаса! А ты - кильватер... Скажешь!
