Анатолий Терещенко - СМЕРШ в Тегеране
Абакумов в это время томился в тюрьме. Виктор Семенович тоже был бы расстрелян Берией, придя к власти, — нет человека, нет проблемы. Но для него нашелся другой палач в лице Никиты Хрущева.
Однако напуганные политическим спуртом своего «дружка» по Президиуму ЦК, Хрущев и Маленков опередили медленно разворачивающий властный дредноут главного своего соперника. Они торпедировали надвигающееся на них чудовище, используя для этой цели авторитетных генералов во главе с любимцем народа, героем войны маршалом Г.К.Жуковым, которого таким же иезуитским путем тот же самый Никита Сергеевич уберет с дороги. Он очень боялся полководца в качестве соперника в политической сшибке. Народ ясно кому бы отдал предпочтение — проголосовал бы за военного.
Сталин убирал членов Политбюро ЦК ВКП(б) постепенно. Собирал на них показания, знакомил с материалами других членов партийного ареопага, спрашивал мнение — совсем по теории персонажа Ф.М.Достоевского Родиона Раскольникова, — только спрашивал с «небольшим» перифразом у «твари дрожащей», которая «права не имела».
Потом вопрос выносился на пленум Центрального Комитета ВКП(б). Жертву выводили из Политбюро, освобождали от всех должностей, исключали из партии, вызывали к следователю и арестовывали.
Но с Берией было совсем по-другому. Соратники не чувствовали себя уверенно. Им нечего было предъявить своему другу. А точнее, его можно было обвинить в том, к чему и они все, до единого, были причастны.
Хрущев на заседании ЦК после ареста Берии уже не в качестве «твари дрожащей», а с реальным правом на восклицание — «право имею!», смело заявит:
«Товарищи, с таким вероломным человеком только так и надо было поступить. Если бы мы ему сказали хоть немного раньше что он — негодяй, то я убежден, что он расправился бы с нами.
Он это умел…
Он способен подлить отраву, он способен и на все гнусности…
Мы считали, что если он узнает о том, что на заседании будет обсуждаться о нем вопрос, то может получиться так: мы на это заседание придем, а он поднимет своих головорезов и черт его знает, что сделает».
И опять действия вне правовых рамок. Произошел силовой захват.
Хрущев, Маленков и другие в 1953 году поступили так, как привыкли действовать при Сталине, — без предъявления обвинений, без ордера на арест. Это был не заговор Берии, а заговор против Берии, арест, скоротечное судилище и расстрел, хотя в сегодняшней публицистике и исторической литературе встречаются данные об инсценировке этого действа, — Берия погиб при штурме его квартиры, а на суде был всего лишь раз показан его хорошо загримированный двойник.
Это подтверждает и сын Берии — Серго Берия в своей книге «Мой отец — Лаврентий Берия».
Переход органов госбезопасности в МВД и во власть Берии чекистами на местах был воспринят неоднозначно. Одни в принципе соглашались с принятием закона «об амнистии» и мерах реабилитации арестованных по делу «врачей-убийц», «ленинградскому делу», «сионистскому заговору в МГБ», об аресте великого комбинатора Рюмина, о необходимости расследования дела народного артиста СССР Михоэлса и прочее.
Вместе с тем возникали сомнения — явные попытки Лаврентия Берия быстро перекрашиваться и отмежевываться от своих злодеяний с попыткой переноса всех грехов на Сталина и «стрелочников» репрессий — рядовых исполнителей приказов сверху, оставляя себя в стороне, за скобками трагических событий
Теперь он выставлял себя демократическим преобразователем перестройки страны по своему плану. Так, что первым архитектором «перестройки» был не Михаил Горбачев, а Лаврентий Берия. Интересно то, что оба они приглашались вождями в Москву с южных окраин страны. Берия — Сталиным, Горбачев — Андроповым.
* * *Нужно сказать, что оперативная обстановка на территории Беларуси характеризовалась тоже своими особенностями. Шла война после войны. Правда, не такая, как на Западной Украине, но было неспокойно. Эта война выражалась борьбой правоохранительных органов с подпольными структурами польской Армии Крайовой, которые противодействовали советской власти. Такая борьба приобретала порой затяжной и жестокий характер.
В декабре 1944 года сотрудниками СМЕРШа совместно с территориальными органами и войсками поддержки и охраны тыла завершился разгром соединения «Юг» Новогрудского округа Армии Крайовой. Эту дивизию возглавлял поручик Зайнчковский по кличке «Рагнер». В его банде все еще оставалось более 600 человек.
Свою известность главарь соединения приобрел в 1944 году, когда в городе Лиде заключил соглашение с германскими оккупационными войсками о совместных действиях против советских партизан.
До начала 50-х годов действовали осколки разбитых банд буль-башей, оуновцев, бандеровцев и уповцев, особенно на территориях, граничащих с Украиной. В заслугу белорусским коллегам можно поставить такие результаты: в ходе чекистско-войсковых операций были ликвидированы банды Миклашевича — «Фаля», Завтрык — «Юранда», Борисевича — «Крыся», Нездинского — «Немана», Кру-повича — «Смока», Лебедя — «Чайки», Сосновского — «Язмирского», Олешковича — «Ивана», а также оуновская бандгруппа «Соловья», отряд из разгромленной УПА «Дениса» и другие.
Последняя операция чекистско-войсковой группой была проведена в районе деревни Самаровичи Зельвенского района после обнаружения там замаскированного убежища и находившихся в ней бандитов во главе с неким Копачем.
В бункере чекисты обнаружили оружие — пулемет, автоматы, карабин, пистолеты, гранаты и боеприпасы к стволам.
Николай Григорьевич именно в это время работал в Минске на должности заместителя начальника Управления военной контрразведки МГБ СССР по Белорусскому военному округу, а после мартовского постановления Берии управление стало называться Особым отделом МВД СССР по тому же военному округу.
В апреле месяце в отдел поступил приказ, подписанный Берия, за № 0068 с грифом совершенно секретно: «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия».
Старшим оперативным начальником в тот период считался министр внутренних дел БССР генерал-майор Баскаков Михаил Иванович.
Начальник Особого отдела МВД по Белорусскому военному округу генерал-лейтенант Едунов Яков Афанасьевич поручил своему заместителю Николаю Григорьевичу Кравченко собрать сотрудников для ознакомления с этим документом, так как в это время он болел, находясь в госпитале.
— Николай Григорьевич, доведите положения этого приказа до каждого под роспись, — приказал начальник. — Это надо сделать срочно.
